— У меня есть четыре сейфа, — обратился он к демону. — Я записал их местоположение и коды. Если для вас это слишком затруднительно, я сам всё принесу. Или же можете последовать за мной. Дом большой. Вам может понравиться. Обошёлся мне в восемнадцать миллионов долларов. Вы и ваши братья можете распоряжаться им на своё усмотрение — он ваш.
— Мои братья? — повторил киновит.
— Приношу извинения. Ведь в Ордене есть и сестры. Я забыл об этом нюансе. Тем не менее, уверен, что моих трактатов вам хватит сторицей. Я знаю, вы сказали, что в вашем распоряжении и так все магические тексты. Но у меня имеется несколько замечательных первых изданий. Почти все в идеальном состоянии.
Не успел демон ответить, как заговорил Хейадат:
— Ваше Величество. Или же «Ваша Светлость»? Ваше Святейшество…
— Хозяин.
— Как… у собаки? — переспросил Хейадат.
— Конечно, — вклинился Феликссон, отчаянно пытаясь угодить демону. — Если он говорит, что мы псы, значит, так и есть.
— Хорошо сказано, — молвил демон. — Однако говорить легко. Лежать, пес.
Феликссон замешкался на секунду в надежде, что это была всего лишь мимолетная ремарка. Но он ошибся.
— Я сказал лежать, — предупреждающе повторил киновит.
Феликссон начал опускаться на колени.
— Наголо, — приказал демон. — Ведь собаки бегают голышом.
— О-о-о… да. Конечно. Долой одежду!
Феликссон принялся раздеваться.
— И ты, — проговорил демон, указывая бледным пальцем на Коттлав. — Элизабет Коттлав. Будь его сукой. Также наголо, на четвереньки.
Она начала расстегивать пуговицы — ей не требовались дальнейшие уговоры.
— Погоди, — киновит двинулся к ней.
Потревоженные мухи отрывались от кровавой трапезы и взлетали в воздух. Элизабет зажмурилась, но демон всего лишь протянул руку и приложил ладонь к низу её живота.
— Женщина, сколько абортов ты совершила? Я насчитываю одиннадцать.
— П-правильно.
— Большинство утроб не переносят такого бессердечного отношения, — он стиснул кулак, и Элизабет тихонько охнула. — Но вопреки почтенному возрасту я могу дать твоему измученному лону способность наконец свершить то, для чего его создали…
— Нет, — в голосе Элизабет звучало больше недоверия, чем возражения. — Ты не мог…
— Скоро дитя будет здесь.
У Элизабет отобрало дар речи. Она просто уставилась на демона, будто таким образом могла добиться пощады.
— А теперь будь славной сукой и становись на четвереньки, — молвил киновит.
— Могу я кое-что сказать? — подал голос Полтэш.
— Можешь попытаться.
— Я… я могу быть вам очень полезен. То есть круг моего влияния достигает Вашингтона.
