— Слушаю все это как какую-то сказку, — не удержалась госпожа Бранде.
— Однако наша фирма — реальность, и она известна во всем мире. Четыре года назад, после смерти отца, я стал главой пред приятия; так пожелала Мария, хотя большая часть акций была записана на ее имя, а остальное отец в своем завещании поде лил между нами поровну. Признаюсь, я не делал ни одного ре шительного шага, не посоветовавшись с матерью. Недавно она затеяла еще одно крупное дело: зафрахтовала целую флотилию танкеров. Это была опасная игра. Можно было прогореть, а если не прогореть, то потерять миллионы. Сами понимаете, что зна чит иметь тоннаж для перевозки нефти, когда Суэцкий канал заблокирован. И все же цены на морской фрахт подскочили. Снова Мария выиграла. Только ей не суждено было довести эту игру до конца.
— Вы говорили, что у госпожи Янссон не осталось никого из близких родственников, — заметил Магнус Торг.
— Ни близких, ни дальних. Я в этом уверен.
— Скажите, ваша мать, я позволю себе так ее называть, много ездила за границу?
— Конечно. У нее были дела во многих странах мира.
•— А ближе, в Европе, где она бывала?
•— Везде, хотя очень неохотно ездила в Германию: послед ствия пребывания в концлагере. Она всегда вздрагивала при звуке немецкой речи. Вы знаете, немцы имеют обыкновение очень шумно вести себя, особенно на отдыхе за границей. Мать это ужасно нервировало.
— А в Польше она бывала? Может, посетила место бывшего концлагеря в Освенциме?
— Бывала и в Польше, но не очень часто. Пару раз ездила туда отдыхать. Лечилась в каком-то санатории. Каталась на лы жах в Закопане. Жила у моря.
— Коммунистические власти Польши не чинили ей препят ствий с получением визы?
— Нисколько. Ведь мы проводили крупные экспортно-импорт ные операции с Польшей. У матери были прекрасные отношения в польском посольстве на Карлавеген. Она бывала там на дипло матических приемах, являлась членом Общества шведско-поль ской дружбы.
— У нее были враги?
— Человек, управляющий такой крупной фирмой, должен иметь если не врагов, то конкурентов, завистников. Это оче видно.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— Абсолютно никого. Единственный вариант, который при ходит мне на ум, — это убийство матери каким-то скрывающим ся гитлеровцем, которого она случайно встретила здесь. Я уже говорил об этом.
— А пропажа драгоценностей?
— Именно эта пропажа кажется мне подозрительной. Не мо гу представить, чтобы один человек мог убить другого ради не скольких колец и браслеток стоимостью семь-восемь тысяч крон.
