Из агентства позвонили, когда лето было на исходе. Мне давно никто не звонил. Днем все еще припекало по-летнему, но с закатом воздух в горах становился прохладным. Постепенно затихал стрекот надоедливых цикад, вместо него запевал сводный хор других насекомых. Раньше-то я жил в городе, а теперь меня окружала природа, и сменяющиеся времена года без стеснения господствовали весь положенный им срок.
Прежде всего мы вкратце обменялись новостями. Можно сказать, что обменялись, хотя мне говорить особо было не о чем.
– Кстати, как ваше творчество? Дела идут?
– Потихоньку, – ответил я, нагло соврав. Пошел пятый месяц, как я жил в том доме, а холст так и оставался нетронутым.
– Это хорошо, – сказал он. – Как-нибудь покажете? Может, и я чем-то смогу помочь.
– Спасибо. Как-нибудь.
Затем он перешел к главному.
– А я беспокою вас с одной просьбой. Нет ли у вас желания попробовать написать портрет хотя бы еще один раз?
– Я же вам вроде говорил, что портретами больше не занимаюсь?
– Да, ваши слова я помню. Но за эту работу обещали баснословные деньги.
– Баснословные?
– На редкость очень большие.
– На редкость – это сколько?
Он назвал сумму, и я от удивления чуть было не присвистнул. Но, разумеется, сдержался.
– А что, в мире никто другой с этим заказом не справится? – спокойным тоном спросил я.
– Ну почему? Несколько умелых есть.
– Ну вот к ним и обращайтесь. За такую сумму согласится любой.
– Клиент хочет заказать именно у вас. Это его условие – чтоб рисовали именно вы. Другие его не устраивают.
Я переложил трубку из правой руки в левую и почесал освободившейся рукой за ухом.
Агент продолжил:
– Он сказал, что видел несколько ваших работ, и они ему очень понравились. И что сложно требовать от других наполнить картину такой жизненной силой, как это удается вам.
– Погодите, ничего не понимаю. Вообще это возможно, чтобы простой человек увидел несколько картин из тех, что я написал до сих пор? Или что – я устраиваю ежегодные персональные выставки?
– Подробностей я не знаю, – растерянно ответил агент. – Я только передаю вам слово в слово все, что сказал мне клиент. Я его, конечно же, предупредил, что вы больше не пишете портреты. И не меняете своих решений. Так и сказал: «Вы можете попросить, но из этого ничего не выйдет». Однако он не отступал. Вот так и всплыла конкретная сумма.
Я задумался над предложением, не отрывая трубку от уха. Гонорар, признаться, заманчивый. Уже только одно, что кто-то готов выложить немалую сумму за мою картину – пусть даже коммерческую, выполненную машинально, – тешило мое самолюбие. Однако я поклялся впредь никогда не писать портреты на заказ. Раз уже меня бросила жена, я был полон желания начать все сызнова. И даже круглая сумма денег не могла так просто заставить меня отказаться от собственного решения.
