Где-то в безграничном космосе должна существовать жизнь — отличная от земной, зародившаяся, возможно, из атомов азота и кремния. Эволюция — процесс со множеством ошибок в коде генома, и непременно среди представителей иной формы жизни появлялись сумасшедшие особи. Их держали в инопланетном дурдоме. Но в результате случайного отключения системы безопасности одному безумному инопланетянину удалось вырваться на свободу, и он убежал на землю. Там он сел возле одного из девяти вокзалов, что были в Городе на холмах в междуречье Оки и Волги, и стал бомжом. Каждый день, приезжая в этот город на утренней электричке, я видела его. Как у всех бомжей, у него было одутловатое бордовое лицо, дырявая красная шапка, крысиная интуиция и смартфон.
— Привет, сестричка! — говорил бомж каждое утро, когда я проходила мимо.
И однажды, когда Дениса не было рядом, я ответила бомжу:
— Здравствуй, дяденька!
Бомж растянул рот, как будто готовился произнести букву «с», — наверное, он так улыбался, ведь кожа у него на лице была, как картон, — а картонным лицом неудобно улыбаться по-человечески.
День за днем бомж сидел у вокзала, подбирал недокуренные прохожими бычки и жевал чебурек из ларька напротив — из того самого, на котором крупными буквами было написано: «Шаурма».
Как-то утром он поманил меня пальцем и важно сообщил:
— У меня тут миссия.
Может быть, он давно сошел с ума, и стоило просто пройти мимо. Но редко люди заинтересовывали меня так же сильно, как этот инопланетный бомж, и я спросила:
— Какая?
— Своя собственная, как и у тебя.
Я посмотрела на него внимательно. Да, глаза у него были абсолютно сумасшедшие — синие, как гидроксид меди (II), и озорные, как у таксы.
— Иди, выполняй миссию, — сказал он мне вдогонку. — Я за тобой присматриваю.
