— Вот это мужчины, уже и стол накрыли! — сказала Лена. — Давай, Валера, я дорежу. Паша, сходи в кладовку за огурцами.
— А у меня вот, что есть, — Камкин поставил на стол бутылку вина. — Белое. Ты любишь?
Солнце клонилось к сопкам. Было тепло и тихо. Первые комары звенели над ухом. Камкин курил на пеньке у крыльца. Лена присела напротив.
— Валера, а там красиво?
— Где?
— Там, где чудо.
— Красиво! Очень. А хочешь, поехали, сама посмотришь.
— Давай в другой раз. Пашка увяжется, а он недавно болел, боюсь, опять простынет.
— А я с ним договорюсь. Пашка! Иди к нам.
— Чё, дя Валер?
— Слушай, мы с мамой ненадолго в лес съездим, хорошо? Без тебя. Не обидишься? А потом мы с тобой на рыбалку вдвоём сходим. Лады?
— Да езжайте, я что, не понимаю? А я с Колькой погуляю, ага?
— Ну, вот и договорились.
— Я сто лет на машине не каталась, — сказала Лена, усаживаясь в кабину.
— А моя бывшая отказывалась в «Москвич» садиться.
— Это почему же?
— Модель не та. Ей «Мерседес» подавай.
— Ну, и зря она. А мне нравится твоя машина.
Камкин улыбнулся, но ничего не сказал.
Сразу за мостом на стволе дерева висел плакат, пробитый дробью: «Приют рыбака „Вдали от жен“ Сауна, МАССАЖ!!!».
— А это ещё что? Тут ещё и бардак открыли? — нахмурился Камкин.
— Это Вершинский профиль бизнеса изменил после того, как чудо-дерева не стало.
— Вот как! Вот сволочь неистребимая! Знаешь, Лен, давай не поедем, не хочу я туда.
— Так нет уже заимки Вершинского, сгорела.
— Да ты что! Кто же помог?
— Кто же признается? Поговаривают, что кто-то из наших.
— Ай, молодцы! Узнаю, кто спалил — бутылку коньяка поставлю! — Камкин надавил на газ. — Хочу лично посмотреть на руины. А ты знаешь, кто дерево взорвал?
Лена отрицательно покачала головой.
— О таком-то точно никто не расскажет.
— Я взорвал.
Весь спектр эмоций отразился на лице Лены, но она не ответила. Камкин нахмурился.
— Ты считаешь, я плохо поступил?
— Дерево жалко.
— Мне тоже жалко. Я для людей хотел, а этот, сволочь…
— Это же чудо, — еле слышно сказала Лена. — Поехали, что ты остановился? Теперь не поправишь…
Дальше ехали молча. Камкин притормозил у распахнутых ворот, въехал на территорию, озираясь. От всех построек и уцелели лишь ворота. Обгорелые груды брёвен, обломки шифера, остатки мебели, и обожжённые ветви деревьев. Остановились у самой реки.
— Мрачно тут, — сказала Лена.
— Ничего, зарастёт. Зато тихо! Слышишь, птички поют — прилетели уже.
— А где чудо было?
— Вон, лежит на склоне.
Лена тихонько побрела по берегу. Камкин не стал ей мешать, принёс обгорелых досок, развёл костёр. Подумал, повесил котелок для чая, устроил из бревна сиденье и уселся у огня с сигаретой. Лена подошла, села рядом.
