Щёлкнул дверной замок. Верка сразу его заметила, но слова не проронила, пошла в кухню. Камкин сидел спиной, делал вид, что не слышит. Верка подошла из-за спины, бросила ему на колени газету.
— Ты в правильное общество вступил, Камкин, давно пора. Ты точно паранормальный, туда тебе и дорога. В то время как люди деньги зарабатывают, ты дурью маешься. Хотел меня удивить своей фоткой в отстойной газетке? Прославился? Вот, если бы ты на «Мерсе» к подъезду подкатил, тогда бы прославился. Ты наверно думал, что я на колени упаду, прощения просить буду? И не жди. Я и так на тебя полжизни потратила, остальное не собираюсь.
— А как же я? — только и смог сказать Камкин.
— А как пожелаешь. Хочешь, на развод подавай, хочешь, живи на своём диване. Готовить, так и быть, буду, если деньги приносить будешь. На остальное не рассчитывай, и в мою жизнь не вмешивайся.
Отпуск кончился. Камкин снова водил электричку с Санькой Гусевым по вдруг осточертевшему маршруту. Наступила осень. Осинки с берёзками на давно нечищеной полосе отчуждения дороги грустно пожелтели. Санька рассказывал, как ездил на своем мотоцикле на слет байкеров, какие там были мотоциклы, и о каком он теперь мечтает. Камкин кивал, поддакивал, но на самом деле его это не волновало. Его теперь вообще ничто не волновало, на душу наползло равнодушие. Он выполнял свои обязанности, легко соглашался подменить машиниста или помощника из другой смены, его теперь чаще хвалили и даже иногда поощряли. После работы шёл в гараж или оставался у слесарей в депо, где иной раз и ночевал. Каким-то образом все знали о его беде, помогали, чем могли, но никогда не говорили на эту тему.
Домой заходил изредка, когда нужно было постирать или сменить одежду, или когда уж очень скучал по домашней пище. Приходил, когда Верка была на работе. В холодильнике всегда находился борщ, или котлеты или ещё что-то вкусное. Он съедал часть, тщательно мыл за собой посуду и уходил, оставляя большую часть получки на кухонном столе. К деньгам Камкин был равнодушен, но премиальные не оставлял Верке принципиально — обойдётся. Откладывал понемногу на чёрный день — впереди была зима.
В один из декабрьских вечеров в деповской курилке резались в домино. Вошёл человек, весь в инее, спросил:
— Где здесь машинисты электричек?
— Это тебе не сюда, — ответил кто-то из играющих. — А кого ищешь?
— Камкина Валерия.
Камкин поднялся.
— Ты, что ли, Камкин?
— Ну, я.
Незнакомец протянул руку.
