Что бы еще рассказали прохожие? Наверное, присутствующая у него широкополая шляпа, умастившаяся на голове. Она совершенно никак не сочеталась с одеждой, но отца это особо и не волновало. Трубка в зубах, либо самокрутка — присутствовала чаще чем у многих других местных обитателей.
Когда он мотался в город, одевал драповый пиджак с накладными темно — голубыми плечиками, вшитыми в толстую ткань. Обычные брюки того времени и сбитые от ношения туфли, потерявшие первозданный вид и едва ли хорошо выглядевшие после натирки их краской и воском.
Я был совсем не похож на него. Возможно кто — то из друзей — знакомых отца принял бы меня за далёкого родственника, племянника, или и вовсе за приемыша, но не за сына.
Я встал перед зеркалом и посмотрел на себя. Худые ноги, а руки наоборот, жилистые, от работы в поле. Под глазами веснушки, ярко выраженные скулы, рот, похожий на черту, нанесенную горизонтально карандашом. Глаза схожие с отцовскими, но более юношеские, не озлобленные от прожитого времени.
Я часто себе задавал вопросы и еще чаще придумывал всевозможное ответы.
Хотели ли мои родители меня?
Что бы я, этот некогда маленький карапуз, вырос?
Или мама оставила меня отцу, бросив нас обоих?
Я просто не верил, что ее нет.
У всех должна быть мама.
У меня её нет и я чувствую себя здесь ненужным, не только на ферме, а вообще, на этом свете.
Если меня не станет, отец, мне кажется, даже глазом не моргнет. Сперва он бесстрастно продаст мои вещи, игрушки. Потом, наводя порядок на чердаке, на растопку отправятся мои некогда любимые книжки, где я помечал красным карандашом предложения, которые запали в душу. Затем в огонь отправятся журналы и рисунки. Потом вещи.
А после ветер унесет оставшиеся скрученные куски пепла, раскидает их по полю и холмам, и от меня не останется ничего. Это, мне кажется, очень больно, когда ты не значим. Совсем.
* * * *
— Ну что пацан, может перекусим? Похлебку сделал. Даже мясом пахнет.
— Да, можно.
— Идём.
Я положил колун в сарай, построенный еще до моего рождения. Он стоял рядом с амбаром буквально вровень. В сарае были инструменты, стоял старый автомобиль, который отец из года в год ремонтировал, покупая нужные детали в городе, но каждый раз он все откладывал починку, объясняя это тем, что необходимы были ещё средства, что бы кое что заменить. Но сейчас нет возможности, поэтому может в следующем месяце, году, как появятся деньги, он вновь займется машиной.
Пока мы помылили руки и уселись за стол, посреди нашего двухэтажного домика, на улице стемнело. Отец зажёг свечи и поставил их в подсвечниках на стол.
