Отец никогда не был дружелюбен с посторонними. Редко кого впускал дальше порога. Последний раз, кто зашел к нам в дом, был полицейский. Ему то он не стал грубить и не стал выпроваживать. Я подслушивал из своей комнаты тогда сверху, было очень любопытно, зачем к нам пожаловал служитель закона.
— Что — то случилось?
— Да, случилось. Мы опрашиваем всю округу, всех, кто живет в городе и за ним.
— Опрашиваете о чём? — черные, как ночь брови отца невольно встрепенулись.
— Может вы что — то видели или слышали, в лесу. Может нечто подозрительное. Тут неподалеку нашли труп девочки. Она совсем недавно пропала. Возможно, вы слышали крики, или может кого — то видели, бредущего в лес.
— А что я должен был слышать? — смутился отец, словно не слушал полицейского. — В продуктовой лавке мне ничего не рассказывали, был я там вчера. Газет не читаю, так что вы первый, кто мне поведал эту ужасную историю. А что с ней стало? Может с голоду померла, когда заблудилась. Здесь места суровые. Людей здесь живет — по пальцам посчитать.
— Тело девочки изуродовано до неузнаваемости. Её родственники едва ли опознали ее.
— Передайте им мои соболезнования.
— Хорошо, — отозвался полицейский. — Вы не против, если я осмотрю амбар?
— Конечно, конечно. Он открыт. Там мы свиней держим, можете убедиться. Можете и в сарай заглянуть.
— Спасибо. И если что — то вдруг вспомните, номер я вам сейчас оставлю. Звоните в любое время.
— Оставляйте. Но думаю мне и вспоминать то нечего. Мы с сыном редко выбираемся в город. Раз в месяц, не чаще. Работы на ферме по горло. Ну вы знаете. Мы даже людей здесь не видим, в такую глушь только волки загуливают, да и те редко.
— Удачного дня — и полицейский ушел, я понял это по захлопнувшейся двери внизу.
— Тоже мне, нашел убийцу, — пропел возмущенно отец, когда остался наедине с бутылкой. До меня донесся звук, как он ее откупорил.
Потом он удалился на улицу, поприсутствовать при осмотре наших имений служителем закона.
Я пытался вспомнить, что было вчера и позавчера. Это же недавно произошло? В голову, словно какой-то паук, заползла мысль. Вдруг отец что — то знает об этом убийстве? Или, возможно, что он к нему как — то причастен?
Видимо я не любил его так, что любой повод не любить его еще больше, пусть и надуманный, вызывал хоть и маленькую, но радость. И мне хотелось винить его во всем, поэтому я так тогда и думал.
В тот то вечер, помню, он разбил мне губу. Просто так. Поднялся наверх и ударил меня. Я помню лишь его стеклянные глаза, будто смотрящие мимо. Мимо меня. Пьяный урод.
