Санёк светанул в глаза. Юрий Сергеевич инстинктивно зажмурился, успел выхватить нож из ножен, которые вечно висели на поясе. Но руку заломили, он оказался прижатым лицом к столешнице, а его собственный нож вонзился в стол рядом с его носом.
— Ну, что же это вы так некультурно относитесь к старым товарищам? — да, это был голос Кривого, его интонации. — Ладно, тогда дружба наша врозь! Свяжи его, Санёк, и в камеру. Ты что, скотчем вяжешь? Лень ремни взять?
— Скотч ещё никто не развязывал. Если я свяжу, только ножом вскроешь.
Он завернул вторую руку Юрия Сергеевича и замотал от запястьев чуть не по локоть.
— Больно же, сволочи!
— Не стоит на нас ругаться, батя. Мы и так гуманизм проявляем по старой дружбе. А то, ведь, действительно больно сделаем.
— Не так уж долго осталось вам терпеть, уважаемый краевед, — ухмыльнулся Кривой. — Зато сбылась ваша мечта, Летающего Человека увидели собственными глазами. А то верить никак не хотели!
— Что-о? Уж ни… — Юрий Сергеевич поперхнулся от собственной догадки. — Что, вы — тот самый Вулпес?
— Потрясающе! Какой интеллект! Я сразу понял, что мне с вами повезло!
— Но вы же в Ленинграде, то есть, в Питере?
— Ну, нельзя же быть настолько наивным, Юрий Сергеевич, дорогой! Я же вам намекал, почти открыто. Вы даже не потрудились перевести мой латинский псевдоним. Vulpes — лиса, да, мудрый симпатичный пушистый зверёк, изощрённым умом достигающий своих личных корыстных целей. Наверно, в детстве вам мама не читала сказок.
— Сволочь! Урод!
Кривой перехватил руку Санька:
— Не стоит! Никаких следов побоев.
— Да, может, он со скалы упал…
— Но мы же ещё не решили, как он умер. Будешь потом изобретать, как с этим этнографом.
— Вы что… значит, это вы Павла убили?
— О, этот Павел был очень упрям. Он категорически не хотел сообщать о месте гнездовья Дэгдэчи, представляете? Пришлось применять жёсткие методы, а потом изобретать, как спрятать улики, так сказать. Хорошо, тайфун Бог дал. Так мы там сами чуть не утонули, пока его определили. Я очень надеюсь, что вы нам таких хлопот не доставите.
— Вы что меня?.. Но я же ничего не сделал… — Юрию Сергеевичу стало дурно.
— Ну, что ж, сердечный приступ — тоже вариант. Такого в нашей практике ещё не было. Прислони его в уголок, пусть застынет в естественном, так сказать, положении. И достань нашу любимую, опрокинем по стопе за Фортуну. Устал я сегодня, что-то.
Наверно на свою беду, Юрий Сергеевич не «застыл». Он медленно входил в действительность, наблюдая без анализа происходящее в избе. Парни закончили «упаковку товара»
