Враги побежали! Меткие стрелы воинов убивали их из-за забора, Забда с несколькими людьми настигали отставших и раненых, добивали их копьями. Лишь забежав по инерции в воду пролива, Забда опомнился.
— Стоять! Всем на берег! — скомандовал он. — Я приказываю всем вернуться!
Нехотя выходили мокрые, разгоряченные воины.
— Зачем ты их отпустил? Мы могли бы их догнать! — сказал шаман.
— Не отпустил, — ответил Забда. — Смотри!
С десяток оставшихся в живых зерноедов подплывали к противоположному берегу пролива, когда из тростников вышли стрелки Тои и стали в ряд вдоль кромки воды. Они одновременно натянули луки, и шесть вражеских воинов перестали плыть. Остальные повернули вдоль пролива, но вскоре и они расстались со своей бесполезной жизнью.
— Мы победили! — прокричал Тои с другого берега.
— Мы победили! Мы победили! Мы победили!! — ликовали воины на этом берегу.
Начинался рассвет. Забда приказал прочесать заросли в поисках раненых и притаившихся врагов. Действительно, нашли нескольких ещё живых и добили. Забда заметил, что шаман наклонился над одним из врагов.
— Что ты там делаешь, Загу?
— Я нашёл живого врага.
— Так убей его!
— Убью, но не сейчас, — ответил шаман, поднимая на ноги связанного зерноеда. — Это будет лучший подарок Змею!
— Вождь! Вождь! — подбежал к Забде запыхавшийся подросток из тех, что охраняли потайное жилище. — Твоя жена родила!
— Как! Родила? Кого?
— Не знаю. Жена шамана послала меня за тобой.
— Сейчас иду. Загу, закончите здесь без меня. Я пойду к жене, она родила ребёнка!
— Твой ребёнок будет счастливым, Забда. Твоя жена родила его в момент нашей победы! Иди, мы всё сделаем, как нужно. Скажи женщинам, чтобы готовили свои очаги для Нового Огня. Мы добудем его с восходом нового Солнца.
Забда, в сопровождении подростка почти бегом ринулся к потайному жилищу. Оглянулся на жилище Атиги. Оно догорало, жаркие угли пылали на месте когда-то счастливого дома.
— Вернись к шаману, — сказал Забда сопровождающему, — скажи, пусть засыплют огонь землёй, чтобы пал не пошёл по тростникам.
Чистая утренняя заря разгоралась над морем. На душе было легко и радостно.
Он ворвался в женское убежище, энергичный, со сверкающими глазами, в порванной военной куртке-безрукавке, забрызганной вражеской кровью.
— Вождь! Вождь! — закричали женщины. — Победитель!
Подошёл к загородке из шкур и растерялся. Несвойственная ему робость охватила его. Мужчина, который, только что, не задумываясь, кромсал живую плоть врагов, сейчас не знал, что должен делать. Занавес отодвинулся, вышла усталая Хата.
