— Ну, ладно, тогда бери совок и подчищай второй угол, — сказал Александр.
К обеду солнце палило так, что темнело в глазах.
— Александр Владимирович, нашей леди, похоже, дурно, — сказал вдруг Гамоха.
Александр обернулся и увидел, как Люда, выпустив совок из рук, с бледно-зелёным лицом села прямо на острые ракушки и завалилась на бок. Он подскочил к ней, не зная, что предпринять. Похлопал по щекам.
— Люда! Люда!
Потом поднял её во весь рост.
— Подержите её, Пётр Иванович!
Наклонился, взвалил девушку на плечо, как мешок, и почти бегом ринулся к морю. Он пробежал через лагерь к единственному деревцу на берегу. Положил Люду в тень, стал ладонями носить воду из моря и поливать на лицо. Но вода проливалась сквозь пальцы. Он огляделся — поблизости не было никакой подходящей посудины. Тогда он рывком скинул свой ботинок, зачерпнул воды и вылил девочке на голову. Люда медленно подняла руку, протёрла глаза от солёной воды, посмотрела на Александра и слабо улыбнулась. Александр улыбнулся в ответ и смущённо отвел глаза — мокрая рубашонка, расстегнувшаяся во время переноски, оголила юную грудь с маленьким коричневым соском. И тут заметил, что за его спиной стояли молча почти все японцы и пялили глаза то на него, то на девушку.
— Ну, что собрались? Цирк вам здесь, что ли? — заорал он неожиданно для самого себя. — Валите отсюда! Уходите, кому сказал!
Быстро снял свою рубаху, прикрыл Люду. Японцы стояли как вкопанные, потрясённые туземным способом лечения.
— Гоу аут! А ю андестенд? Гоу аут! — заорал он, и японцы вдруг разом повернулись и молча зашагали в лагерь.
— Лежи, лежи, Люда, — сказал, заметив, что девушка пытается подняться. — Ну, как ты?
— Всё, мне уже хорошо. Простите меня, Александр Владимирович! — сказала она и села.
— За что, Люда? На таком солнцепёке любой может получить солнечный удар.
— Я такая слабая! Никто не потерял сознание, а я потеряла. Ой! — воскликнула она, когда рубаха медленно сползла, осознав всё неприличие своего положения. Отвернулась, покраснев, застегнулась.
— Спасибо вам большое! — прошептала, не глядя в глаза.
— Не переживай. Посиди тут в теньке, пока совсем в себя придёшь.
Сходил на кухню, принес кружку горячего крепкого чая.
— Выпей, и всё пройдёт.
Подошёл заспанный Наумов.
— Что случилось? На кого ты так кричал, Саша, уж не на японцев ли?
— Ну на кого же ещё? Людмиле нездоровится, а они собрались тут, как на бесплатное представление!
— Пить меньше надо, тогда не будет нездоровиться! — сказал Наумов. — А ты, Саша, видимо хочешь, чтобы все мы остались без зарплаты?
