— Попробуй это, Люда, тебя таким не угостили.
Люда с опаской вскрывала ноготками герметичные пакетики, отщипывала маленькие кусочки и, тщательно пережевывая, пыталась понять, съедобно ли это.
— Не желаете ли перекурить? — спросил Гамоха.
— С удовольствием! — обрадовался возможности улизнуть с церемонии Александр. — Сэнк ю, вери мач! Ай вонт ту смок, — улыбнулся он японцу, протягивающему очередное угощение и вышел вслед за философом.
— А, знаете ли, нет ничего вкуснее нашего русского борща! — сказал Гамоха, затянувшись. — Столько лет жены нет, а до сих пор вкус её борща помню. После её смерти ни разу такого не пробовал.
— А сами не готовите?
— Я же вам говорил, что руками я не мастер. Готовлю, конечно, но невкусно. Да у меня дочка мастерица по еде — вся в мать. Как у них в гостях бываю, отвожу душу по части чревоугодия. Но борщ и у дочери не тот, — он помолчал. — А, я вам признаюсь, эти японские сухарики мне не пошли как-то.
— Аналогично, — ответил Александр.
— Я заметил, потому и пригласил вас перекурить. И ещё был у меня тайный умысел напомнить, что вы обещали помочь мне построить убежище. Уже вечереет, а процедура взаимных угощений обещает затянуться надолго. Как мне стало известно из подслушанных разговоров, ещё будут варёные деликатесы. Японцы успели что-то наловить и хотят непременно угостить нас.
— Что ж, зовите Наумова, пусть даёт вам палатку.
— Я это предусмотрел и уже всё обещанное получил. Пойдёмте.
Они взяли палатку, колья, тяжеленный ватный спальник и резиновые сапоги.
— Вот видите, Алексей мне и обувь выдал! — похвастался Гамоха.
— Я дам вам вторую пару своих носков, если не побрезгаете, — сказал Александр.
— Спасибо! С носками у меня, знаете ли, действительно промашка. Но меня извиняет то, что я не знал, что встречу на рынке Наумова. Как я вывернулся, а? Вот так люди всегда ищут оправдания своим поступкам вне себя.
— Как вы самокритичны! — съязвил Александр. — Да не оправдывайтесь! Я сам ношу ботинки без носков, чтобы их каждый день не стирать.
— С каждой минутой я убеждаюсь, что у нас с вами больше общего, чем различий, — рассмеялся Гамоха.
Александр быстро выбил лопатой высокую, в рост человека полынь, расчистил площадку. Гамоха держал растяжки в нужном положении, Александр вбивал колышки, крепил оттяжки.
— И под каждым под кустом ей готов и стол, и дом, — сказал Александр, обтянув, как следует, тент. — Заселяйтесь, Пётр Иванович.
— Это про стрекозу. А я разве похож? — стрельнул озорным взглядом Гамоха.
