Так прошли мимо родника Камысты, колодцев Каращек и Сай-Кую.
На втором переходе Михаил Дмитриевич обнаружил такую проницательность, какой и предугадать невозможно было в человеке, недавно ещё покинувшем Петербург и во второй раз в жизни очутившемся среди песков. Он нашёл родник с хорошей водой там, где о нём не знали даже проводники-киргизы. Это было на переходе от родника Камысты к колодцам Каращек. Переход был в тридцать вёрст. В Камысты вода оказалась солоноватая, сильно отдававшая железной окисью, неприятная и запахом, и вкусом. Но проводники предупредили, что в Каращеке вода ещё хуже. Ввиду этого Скобелев велел запастись родниковой водой. Зарезали козлов, и из их шкур киргизы понашили бурдюков. Приказано было также не бросать желудков и кишок. И они пошли в дело. Желудки тщательно вымыли и, наполнив водой, уложили в мешки, а затем нагрузили на верблюдов. Кишки тоже тщательно перемыли, налили в них воды, и эти длинные «водохранилища» солдаты несли на себе, намотав их на руки или обмотав вокруг тела.
Должно быть, раньше чем выступить в поход, Михаил Дмитриевич, стараясь изучить местность, расспрашивал о пустыне степняков-киргизов. Иначе невозможно себе и объяснить то обстоятельство, что после Камысты он вывел свою колонну прямо к колодцам Аще-Кую, — вывел он, потому что два проводника решительно ничего не знали об этих колодцах, расположенных в глубоком овраге. Вода в них была горькая, но её пили, не обращая внимания на вкус...
— Чего там вкус! — говорили солдаты. — Была бы матушка-водица мокрая. А остальное — всё равно!..
Горькую воду пили, ею пополнили запасы, и не напрасно. В Каращеке вода действительно оказалась такой, что от неё отворачивались даже неприхотливые русские солдаты. Она была солона и до того нечиста, что даже глядели на неё с отвращением...
Скобелевская колонна недолго оставалась тут и перешла к Сай-Кую, где вода всё-таки была сносная, хотя и горькая, и солоноватая.
Здесь колонна отдохнула и потом двинулась к колодцам Буссага — когда на смену ей пришла в Каращек вторая колонна — Гродекова.
И этот переход одолели бодро. Здесь примечалась кое-какая жизнь. Выскакивали тушканчики, выползали змеи, часто попадались на глаза большие ящерицы, гревшиеся на солнце. Иногда кто-нибудь из особенно весёлых солдат принимался гоняться за тушканчиком, и тогда и колонне поднимался хохот, свидетельствовавший о том, что люди сохраняли бодрость духа...
Скобелев поощрял эти невинные забавы. Иногда он сам отъезжал несколько в сторону и, улыбаясь, любовался развеселившимися солдатами.
