Час спустя вся деревня собралась у школы провожать бойцов. Упряжка с пушкой была до предела загружена съестными припасами и фуражом. К лопатам и топору на передке добавились ещё плотницкая пила, большой моток верёвки, молоток с запасом гвоздей — Саша неплохо подготовился к постройке переправы через ручей. Прощание получилось грустным: все знали, что скоро в деревню придут немцы: налаженный бывшим студентом радиоприёмник успели выслушать, хотя и по одному, уже много людей. Полтора часа назад светившаяся счастьем Наталья рыдала навзрыд: расставание с Ильёй для неё было хуже, чем грядущая оккупация. Вот уж воистину: каждому своё! Вторую подводу, куда как брёвна погрузили связанных предателей, живых и мёртвых, повёл Никифор. Там же расположилась мать изнасилованной старшеклассницы, вызвавшаяся сама свершить правосудие.
Обе упряжки углубились в лес. Никифор сам вывел их к оврагу, куда решили просто свалить трупы: волки, лисы и барсуки их сами в своих животах похоронят! Илью вновь отправили караулить подальше от предстоящей сцены. Впрочем, собственно, и сцены-то никакой не было. Крепко связанные и с кляпами во рту предатели и их аристократ-повелитель были выгружены из подводы на край оврага. Мёртвых гитлеровских прихвостней спихнули туда сразу, а с оставшихся сначала сняли ещё годную обувь. Затем, без всяких слов, колхозница проткнула каждому из них живот навозными вилами. После чего их всех последовательно сбросили вниз. Господин барон испытал страшное потрясение в свои последние минуты: поняв, что ему так и так придётся умереть, он хотел просить этого советского солдата расстрелять его по-благородному, как Мюрата или герцога Энгиенского.
Слушая Сашины разговоры, фон Бергманн понял, что пленивший его молодой человек очень хорошо знает историю, искусство, географию и технику. Для этого у барона было достаточно времени в доме у Аниной мамы и у школы, куда его бесцеремонно притащили и швырнули в подводу по соседству с уже лежавшим там трупом, начинавшим потихоньку приторно попахивать. Согласно аристократической мысли, этот красноармеец наверняка приходился внебрачным сыном какому-то немецкому дворянину, каким-то образом попавшему в лапы большевиков. Ведь унтерменшам всё это недоступно по определению! Вот его белобрысый подчинённый — тот точно русский, может говорить только о лошадях и об упряжи. Но в хорошем хозяйстве и такой бы точно пригодился. Родовитый мерзавец даже вообразить себе не мог, что отец Саши был мастеровым из слесарной артели, а мать — бывшей крестьянкой, работавшей в одной из ленинградских хлебопекарен. И что ненавидимая им советская власть дала возможность сотням тысяч талантливых русских детей из бывших низших слоёв дореволюционного общества реализовать свои возможности.
