Увидев красноармейца, мать Ани до смерти испугалась за судьбу девочки, но потом просто взмолилась: «Товарищ, защити нас от этих нелюдей!» Саша от безмолвной ярости только сжал в руках ППД. А на пороге дома уже слышались шаги: привлечённый радостным возгласом девочки «атаман» пошёл выяснять, в чём дело. Каково же было его удивление, когда в доме он увидел красноармейца с изготовленным к стрельбе пистолетом-пулемётом: «Руки вверх, мразь!» Топор надо было ещё вынуть из-за пояса, а в глазах Саши он увидел готовность нажать на спуск при малейшем собственном шевелении. Спустя минуту «атаман» был крепко связан и сидел с кляпом во рту, Аня с её мамой постарались на славу. Дальнейшее было оформлено в том же ключе — девочка, якобы по просьбе Стеценко, позвала в родительский дом фон Бергманна-Горцева: «Господин барон, вас нижайше атаман просит в нашу избу подойти, мы клад с монетами и иконами нашли». Это стоило проверить на месте, чтобы ничто не прошло мимо рачительного хозяина. Там аристократа постигла та же участь, что и плотника-убийцу.
Тем временем мать Ани поинтересовалась, что Саша собирается делать со связанными негодяями дальше. Боец ответил:
— Очень просто, выведу их в лес, а там решим, чего они заслуживают. Немцам, если появятся, можно сказать, что вот этот — перед баронским носом очутился дульный срез ППД — сам куда-то пошёл и не вернулся.
— А они точно не вернутся?
— Точно!
При этих словах Стеценко замычал, а фон Бергманн-Горцев начал дёргаться. Дав по пинку обоим, бывший студент утихомирил нацистских пособников словами: «А ну молчать! А то прямо здесь и сейчас повешу!» К женщине после этого полностью вернулись силы, душевные и физические:
— Сынок, как тебя хоть звать-то?
— Сашей.
— Может, чем помочь смогу?
— У нас тут рядом упряжка с пушкой, но кончаются еда и корм для лошадей. Ворон вот тут недавно варили на обед. Карта местности также бы не помешала.
— Ой, у нас же эти гады всё забрали. На их дворах всё это найдётся, но забрать еду и силос незаметно не удастся. А карта, может быть, в школе есть, дочка знает. Она же у меня отличница!
— А где ещё предатели и что сейчас делают?
— Либо пьют, либо кого-нибудь на себя заставляют работать! — из сеней раздался низкий мужской голос. Один из пожилых деревенских жителей, Никифор, видел, как Аня зашла за фон Бергманном-Горцевым. Он решил проследить за ними, как бы ещё чего не вышло. Каково же было его удивление, когда, заглянув в окно, он увидел барона-пасечника и плотника-убийцу связанными, а рядом с ними вооружённого красноармейца, разговаривающего с хозяйкой дома. Когда советские солдаты отступали, Никифор, не стесняясь, крыл их отборным матом за то, что они бросают их на милость немцев. Сколько было высокопарных слов «Красная армия всех сильней!» икакова оказалась их цена в реальности! От германских порядков он не ждал ничего хорошего: в1918 году в его тогдашнюю деревню не раз наведывались кайзеровские войска с целью реквизиции продовольствия. Он тогда воевал в Закавказье на турецком фронте и после полного коллапса Русской императорской армии пришёл оттуда в свой дом, разграбленный «гостями» из второго рейха. От последующего недоедания слегла его жена, позже скончавшаяся от сыпного тифа. Советскую власть Никифор после коллективизации тридцатых годов тоже не жаловал: на колхозный скотный двор пришлось отвести лошадь, двух коров и всех свиней, кроме одной. Мужик-то он был работящий, а потому в двадцатые годы его личное хозяйство восстановилось и окрепло. Но ладно хоть ещё пару коз, гусей и кур оставили, яйцами и козьим молоком новоявленный колхозник торговал на рынке, хотя уже не в тех масштабах, что раньше.
