А потом Иннокентия исключили из университета, он уехал учиться в другой город. Если бы Иннокентий проявил настойчивость, она бы поехала к нему. Но писал он редко и все о каких-то посторонних предметах. А потом и совсем перестал.
Василий Васильевич в то время казался ей мальчишкой, тоже мечтал о новых горизонтах, но Ирина Георгиевна очень быстро поняла, что в нем она не разочаруется.
Ну что ж, Ирина Георгиевна рассчитала точно. Так оно и случилось.
— Ирина, ну остановись же, — еще раз попросил Юрчиков.
— Глупый, — ответила она, очнувшись от воспоминаний. И, притормозив, свернула с шоссе на глухой, убегающий в рощу проселок.
День у Соловьева, как всегда, был расписан по часам. Сначала к Старику, затем на службу, потом в издательство и наконец на прием в Дом культуры. На прием Василию Васильевичу очень не хотелось ехать. Делегация, которую принимали там сегодня, была не ахти какого уровня, соответствовал ему и уровень приглашенных. Поэтому рассчитывать на полезную встречу с людьми, занимающими в обществе известное положение, с людьми, с которыми Соловьев старался поддерживать постоянный контакт, не приходилось. Однако сегодня он был дежурным членом правления Дома культуры, ехать надо было, хотел он этого или нет. Что поделаешь: раз на раз не приходится, сегодня так, а завтра иначе. На прошлом приеме он сидел рядом с Олегом Ксенофонтовичем, и тот остался очень доволен, когда Соловьев парировал пару каверзных вопросов, подкинутых зарубежным корреспондентом.
Он не стал будить жену. По всем признакам, она вернулась только под утро. Мотор еще не остыл, в машине не выветрился запах духов и табачного дыма. Василий Васильевич во избежание осложнений никогда не думал о жене плохо. На длинной дистанции их супружеской жизни она сумела сохранить преимущество, которое имела на старте. Соловьев давно уже считался уважаемым и даже заслуженным членом общества, перспективы у него открывались еще более радужные, а для жены, похоже, он оставался все тем же Васенькой, которого она учила некогда по обширной программе — от поцелуев до жизненных принципов. Василий Васильевич подозревал, что она сознательно поддерживает их отношения на таком выгодном ей уровне; порой жена бывала совершенно безжалостна в утверждении своей власти, поводы она находила легко. Так или иначе, вопреки или благодаря стремлению Ирины Георгиевны командовать, авторитет ее в глазах мужа стоял неизменно высоко. Василий Васильевич только проветрил машину, опустив боковые стекла, и тотчас мысли его переключились на другой предмет.
