— Чего вас сюда занесло? — спросил он, проверяя документы. — Дорога-то ваша во-о-он где!
Шоферы подтвердили: верно, свернули не там, возвращаться не стали, решили заночевать. Попахивало от шоферов спиртным, хотя и не сильно, граммов на сто пятьдесят, к тому же один нездоров оказался — живот схватило… Совсем не место им тут было для ночлега, совсем не место! Александр Иванович так и сказал, только с дипломатией: у человека, может, болезнь серьезная внутри, может, даже и холера, — соображать надо не только на четверых; в городе больница, лекарство дадут, и гостиница есть, можно культурно отдохнуть.
Шоферы почесались, повздыхали, потом решили, что лейтенант правильно рассудил, и стали собираться. Уехали они или нет, Александр Иванович так и не узнал, потому что, глянув на часы, спохватился: кино начиналось, пора на дежурство в клуб.
Больше в тот вечер ничего особенного не произошло, и Калинушкин, вернувшись домой, лег спать со спокойной совестью и легким сердцем. Никаких происшествий не было ни на другой день, ни на третий. Поэтому когда в четверг утром его позвали к начальнику, шел он все с тем же легким сердцем и спокойной совестью.
Начальник усадил Калинушкина, помолчал, поиграл пальцами по столу, спросил деловито:
— Сколько вам до пенсии-то?
— Пять лет мне до пенсии, — ответил Александр Иванович, насторожившись.
Начальник еще помолчал и еще сыграл на крышке стола некий этюд, чтобы собеседник вполне созрел для разговора.
— Пять лет… Ну вот что, лейтенант! Я вас не раз предупреждал насчет озорства на участке, верно? Вы мне в ответ философию разводили. И что получилось?
Калинушкин не знал, что получилось, но понял, всем телом почувствовал: беда!
— Не знаете, значит? — продолжал начальник, с какой-то жалостью поглядывая на участкового, словно тот был неизлечимо болен, но не догадывался об этом. — Даже не знаете, как у вас на участке дела обстоят. Плохо!
Александру Ивановичу стало жарко и душно. Он вовсе не был из робкого десятка, но очень уж непривычно вел себя начальник. Обычно шумел — не остановишь; Калинушкин в ответ чуток придуривался, потихоньку отшучивался, тем все и кончалось.
— На Лесной, тридцать шесть, кто у вас живет?
— Билибин! — без запинки ответил Александр Иванович.
— Так вот… налет был на Билибиных. В понедельник ночью.
Калинушкин даже охнул, растерявшись. Три дня прошло, а он не в курсе. Тут шуточками не отделаешься, виноват…
— Крепко, товарищ капитан?
— Крепко не крепко, а факт налицо. Надет. Забрались хулиганы, натворили дел… Цветы редкие украли…
