— Кончай его — произнёс Выдыш, сидевший за столом у окна.
— Нет, подожди поручик — произнёс Резников.
— Нет, капитан, никакой святой рати. Нет ничего — этого. Есть только смрадное дыхание ада, из которого всё это выползло, давно выползло, когда ещё выстрелы не звучали — прохрипел отец Кирилл.
— Так и ты служил этому. Молился изменник мерзкий. Проклят ты будешь — во веки веков — ответил Резников.
— Буду проклят — это знаю. Только знаю, ещё то, что сумел отринуть от себя бесовский промысел.
Лицо Резникова изменилось. Его покрыла гримаса непередаваемой злобы. Щеки посинели в одно мгновение, он двумя руками схватил отца Кирилла за шею.
— Подожди — крикнул Выдыш, и тут же появился за спиной Резникова с толстой веревкой в руках.
Резников выхватил у него веревку, быстро обмотал её на шее отца Кирилла. Тот не мог сопротивляться и лишь пытался читать последнею для себя молитву. Веревка с дикой силой передавила шею отца Кирилла. Через минуту жутких конвульсий и хрипа отца Кирилла — всё было закончено, и отец Кирилл застыл навечно в собственной кровати.
— Когда окончательно стемнеет его нужно убрать отсюда — спокойно произнёс Резников, закурив папиросу.
— Как Иуду подвесим — злобно прошептал Выдыш.
— Наделал сука делов, что делать будем? — глубоко затянулся Резников.
— Не знаю, может, обойдется — мрачно произнёс Выдыш…
… Но не обошлось…
…Прохор до самого позднего вечера был дома. Устин закончил работу, выпил два стакана самогона.
— Пойдем к Кириллу, парень.
Прохор молча поднялся, дав этим своё беззвучное согласие. Они быстро дошли до дома, а через минуту с изумлением смотрели на пустую комнату.
— Странно — проговорил Прохор.
— Действительно — произнёс Устин, похолодев изнутри.
Они постояли еще с минуту, затем Устин сказал.
— Пойдем.
Они вышли из дома и Устин пошёл через огород в сторону леса. Прохор молча следовал за ним. Зайдя в лиственную чащу на несколько метров, они увидели отца Кирилла висевшего на одной из десятка окружавших их осин.
— Ну, как вы…? — спросил Прохор.
— Не знаю, почувствовал — ответил Устин.
— Он не мог, он бы не дошёл — испуганно шептал Прохор.
— Видимо смог, решил сделать так. Не мог больше мучиться или, что ещё — отводил Прохора, от действительности Устин.
Самому ему было страшно, и лишь мысль о том, что Настасья Ивановна уже зажгла трескучие березовые поленья, успокаивала его.
— Нужно позвать людей, пойдем Прохор — произнёс Устин и они, не снимая мертвого тела, двинулись назад.
