А. А. Прокоп | страница 105



— Сколько тебе лет? — вставил своё Резников.

Чечек тут же неприязненно посмотрел на него, но не успел озвучить явное негодование.

— Тринадцать — ответил пацан, подняв голову вверх, но после ответа сразу опустил её к низу.

— Господин капитан я, кажется, просил вас. Мы говорили на эту тему — произнёс Чечек.

Резников передернулся, но не ответил Чечеку.

— Значит ты польшевик. Прекрасно, что ты малец даёшь себе отчёт в своем положении. Теперь скажи мне. Куда ты побежал, когда застрелили твою мать польшевичку?

Мальчишка угрюмо молчал. Чечек поднялся со стула. Степан по-прежнему с чувством затаенного страха смотрел на огромную тушу иностранного союзника. Переносил свой взгляд на щуплого белобрысого мальчишку с совершенно детским лицом, который выглядел даже младше тех тринадцати лет, которые он сам озвучил своим возрастом.

Чечек прохаживался возле пацана. Тот сжался, ожидая, что толстяк вот-вот его ударит, но Чечек пока не торопился заняться своим любимым делом. Степан чувствовал себя плохо. Внутреннее состояние заставляло его сказать одно лишь слово: «прекратите». Только в какой-то момент он поймал на себе изучающий взгляд Резникова.

Лейтенант у дверей имел абсолютно безразличное выражение лица и, кажется, старался про себя напевать какую-то песенку или мелодию взятую, по всей видимости, из неизвестного для Степана чешского фольклора.

— Так куда ты побежал? — после короткой паузы повторил своё Чечек.

— К дяде Аристарху — ответил на этот раз мальчик.

— Кто — этот дядя Аристарх? Он тоже польшевик и тоже стрелял в чешских освободителей?

— Нет, я не знаю — прошептал мальчик.

— Что ты не знаешь? — Чечек остановился напротив мальчика.

Тот не ответил на последний вопрос. Его голова по-прежнему была опущена вниз. Глаза продолжали рассматривать свои босые, грязные ноги.

— Где сейчас твой дядя Аристарх? — продолжил Чечек.

— Не знаю, его не было дома — не поднимая головы, произнёс мальчишка.

Резников в очередной раз закурил. Человек в гражданском костюме сидел неживой — немёртвый. Его лицо приобрело тяжкую, почти прозрачную бледность. Руки заметно тряслись. Он всё время, чтобы скрыть это впивался пальцами в свой портфель. Степану же сильно хотелось курить. Дым папиросы Резникова не давал покоя, но Степан в такой обстановке не смел спросить разрешения, на столь банальное занятие.

— Дядя Аристарх — это Гришко? — закричал прямо в ухо мальчишки Чечек.

Мальчишка отшатнулся, от того на добрый метр. Его взгляд жил одним лишь страшным испугом и предчувствием стоявшей в одном шаге от него смерти, но, несмотря на это он в очередной раз не ответил Чечеку.