— Выигрывай, — ответила Надя. — Я хочу, чтобы у тебя получилось как ты мечтаешь.
— А твои родители считают меня балбесом, — сказал я. — Не хочу быть инженером, я буду шахматистом.
— Ну чего ты ершишься? — спросила Надя и погладила меня по голове. В ее голосе было столько любви, жалости и понимания, что и поныне, вспоминая этот голос, я поражаюсь, как она, девочка, могла постичь то, чего так недоставало мне.
— Пойду покурю, — сказал я.
На площадке свежо пахло снегом, морозом, табачным дымом. Под ногами сотрясались невидимые колеса.
Открылась дверь, и из другого вагона вошли двое ребят в лыжных шерстяных костюмах и в крепких черных ботинках.
— В Святые горы? — спросил один из них и, не ожидая ответа, весело сказал: — Погода!
Они закурили, поговорили о том, какие лыжи лучше всего, и спросили у меня лыжную мазь для промерзшего снега. Мы пошли в вагон, я им дал баночку мази.
За Красным Лиманом дорога пошла вдоль редких сосен и пологих холмов: деревьев становилось все больше, и временами поезд шел точно по узкой просеке в лесу. Начинались Изюмские леса.
В Святогорске поезд стоял две минуты. Наш вагон не дотянул до короткой платформы, мы спрыгнули в сугроб и, не устояв, повалились в снег. Состав простучал рядом и ушел. Надя зачерпнула горсть сухого снега и бросила в меня бело искрящуюся пыль. Я мотнул головой, приподнялся и поцеловал ее в горячий смеющийся рот.
Мы встали, недоуменно и весело огляделись, словно не понимали, что эта маленькая платформа и солнечный глубокий снег есть то самое, к чему мы стремились. Я поднял лыжи.
— А ты стащил у старого человека очки! — воскликнула Надя.
Она схватила снег и, подойдя вплотную, обвила мою шею обеими руками, поцеловала и сунула за ворот холодную руку. Я зарычал, она засмеялась и отскочила.
Мы добрались до автобусной остановки. Здесь у полосатого железного столба стояли те ребята, которые курили со мной на площадке. Из-за сосен выкатился маленький синий автобус. Покачиваясь на невидимых кочках и скрипя, он медленно подъехал к нам.
Ребята сели рядом на заднем сиденье, купили нам билеты и с необязательной любезностью, которая возникает среди попутчиков, поинтересовались, где мы решили остановиться.
— Попробуем в доме отдыха, — сказал я.
— В монастыре красиво, — согласились они, как будто бы одобряя мой выбор, но и тотчас же отвергли его. — Это бесполезно. Там табличка висит, что тут когда-то жил великий писатель Чехов; сейчас и ему бы раскладушки не нашлось. В «Шахтере» тоже все забито. Попробуйте у жителей пристроиться, здесь лыжников охотно пускают.
