— Ты стала еще красивее, — сказал я.
— Это одному тебе кажется, — ответила Надя и встала. — А ну, поднимайся.
Я тоже встал, она расстегнула замок на моей куртке, сняла с меня шарф и, приподнявшись на цыпочки, хотела снять и куртку, но не смогла, озабоченно нахмурилась:
— Какой же ты неловкий! Помоги мне.
Я скинул куртку. Надя впервые ухаживала за мной.
Я взял ее за руку. Мне хотелось, чтобы она знала, что я буду жить только для нее, что для нее я достигну славы, что она никогда не пожалеет об этом дне… Как мы в юности похожи друг на друга трогательной готовностью к клятвам, к вечной любви, и как нам счастливо кажется, что такими мы будем всегда!
Мы сели рядом, и я, загоревшись, начал рассказывать о киевском турнире, о том, как я мечтал и как мог, ведь мог же, мог, сыграть успешно и как меня били слабые игроки.
— Но три раза я все-таки победил! — сказал я. — Понимаешь, я думаю, я вижу вперед, не боюсь рисковать. Вот я играл черными с Пономаренко. Ему лет пятьдесят, он в очках, лысоватый, прилизанный. Он сделает ход и встает со стула, идет мне за спину и таращится на доску. Меня это отвлекает. Я прошу его: «Вы мне мешаете». А он: «Это правилами не запрещено». Видишь, какой человек!
— Ты бы его вежливо попросил, — сказала Надя. — А ты, наверно, на него закричал?
— Да нет, не кричал, — ответил я. — Мне было стыдно за него. Я хотел очень выиграть, чтобы его проучить, а когда я злюсь, у меня ум за разум заходит и я не могу правильно играть. Вот я и ошибся. Как только ошибся, Пономаренко усмехнулся, руками грудь потер и уже сидит спокойно, не встает. Я думал — сдамся! Уйду, погуляю по Киеву, все равно стало. А потом вспомнил, что надо ему руку подавать и поздравлять с победой, и мне противно стало. Стал разгадывать его: какой он человек? Что любит? Что не любит? Ведь он правильно рассчитал, что я заведусь, когда он за спину мне зайдет. И я решил: надо ему неожиданность устроить. Он должен бояться неожиданностей.
— Ты украл фигуру? — улыбнулась Надя.
— Украл, — согласился я. — Надо же проучить.
— Правда?.. Нет, ты шутишь?
— Шучу, — сказал я. — Я украл у него очки. Он пошел в туалет, оставил очки на столике, а я стащил.
— Воришка? — спросила Надя.
— Воришка, — ответил я.
— Хочешь яблоко? Мама целый пакет положила.
Не успел я ничего сказать, как она уже вытащила из сумки прозрачный хрустящий пакет, раздутый красными яблоками.
Мы стали грызть яблоки, поглядывая друг на друга.
— А я его все-таки победил, — сказал я. — Пожертвовал ладью за коня, он растерялся — надо было снова считать варианты… Будь он простодушнее, он бы не испугался играть просто. А там только просто надо было играть. Он стал хитрить и сгорел… Знаешь, как я был рад! Следующий турнир выиграю. Для тебя выиграю.
