— С малолетними — только пряником! — сказал Беличенко. — Кнутом мы загоним болячку внутрь, а потом неизвестно когда пружина сорвется, и мы имеем — что? Сами знаете что.
Майор был низкорослый, широкоплечий, с огромными кистями рук.
— Откуда у молодых работников это представление о мягких законах? — спросил Пушнин, имея в виду Хомичева.
Хомичев отвернулся.
Майор вздохнул. Наверное, ему не хотелось поддерживать помощника прокурора и критиковать своего сослуживца. Беличенко было уже за сорок, и тридцатилетний Пушнин казался ему почти таким же зеленым, как и двадцатишестилетний Хомичев.
— Возможности законотворчества весьма невелики, — сказал Пушнин.
Хомичев не утерпел, повернулся.
— В прошлом году у нас было семь дел о приписках в строительстве и промышленности, — азартно вымолвил он. — Можно было посадить сорок очковтирателей, а посадили всего двух. И то — сроки ниже минимальных!
— Ну закон-то тут не виноват, — уклончиво ответил Пушнин.
— А вы говорите! — закончил Хомичев.
Навалившись боком на спинку, он ждал ответа.
— Delenda est Carthago,[1] — улыбнулся Пушнин майору.
Хомичев стал хмуро смотреть вперед на зеленеющие поля озимой пшеницы.
— Володя у нас один из лучших работников, — примирительно заметил Беличенко и рассказал, как Хомичев раскрыл дело о краже пятидесяти восьми тысяч рублей из колхозной кассы. В его голосе звучали просительные нотки. Ехали в колонию для несовершеннолетних, где Хомичеву предстояло допросить одного парня, к которому неожиданно потянулась нить из нового следствия. Утром Хомичев и Пушнин были настроены дружески; Пушнин весело сообщил, что уже успел пробежать трусцой три километра, отвел дочку в детсад и написал страницу статьи для юридического журнала. Он был поджарый, с рыжеватыми вьющимися волосами. И выше Хомичева на полголовы.
«А я уж давненько спортом не занимался, — вздохнул тогда Хомичев. — У нас по средам в восемнадцать ноль-ноль физподготовка — бассейн, зал, корты. Но куда там сходить! Кто пойдет, на того косятся, как на лодыря».
«Это дико! — ответил Пушнин. — Кому нужен вялый сыщик? Я бы на месте вашего начальника обязал всех заниматься спортом!»
Потом неожиданно Хомичев начал придираться к Пушнину.
Беличенко все пытался смягчить Хомичева и расхваливал его, как умел. Он вспомнил и послевоенный ОББ, отдел борьбы с бандитизмом, где работал отец Хомичева, засады, перестрелки, и то, что еще в школе Хомичев стал заниматься альпинизмом, что в армии стал мастером спорта, что заочно учится. И жена у Володи обаятельна, и дочурка смышленая.
