Именно поэтому заключающиеся в древних эпосах и иных литературных произведениях описания социальных ролей позволяют вскрыть содержание значимых социальных институтов тех эпох. Таким образом, если признать, что гражданственность есть качество нормативного типа личности нашего общества, художественное описание которого дает нам и литература XIX–XX вв., то в социологическом ракурсе можно трактовать ее как поведенческий норматив, социальную роль, которым соответствует социальный институт, нормы и ролевые модели которого определяют феномен гражданственности.
В связи с этим встает вопрос, только ли по отношению к древним, неизвестным и малопонятным для нас обществам актуальна подобная исследовательская методика, основанная на взаимообусловленности институтов и институциональных ролей, и которой уже давно интуитивно пользуются историки и культурологи при анализе литературных текстов? Или в отношении современного общества она «не работает»? Все ли социальные институты, существующие в современном обществе, выявлены, артикулированы и категориально осмыслены?
Чтобы разобраться в этих проблемах, обратимся к понятию «социальный институт». Э. Дюркгейм обратил внимание на функциональный аспект социальных институтов. По мнению Н. Смелзера, «институтом называется совокупность ролей и статусов, предназначенная для удовлетворения определенной социальной потребности» [210], а Дж. Мид и за ним П. Бергер и Т. Лукман полагают, что институты представляют собой, прежде всего, типичные реакции индивидов на типичные ситуации. Глубоко проанализировал социальные институты Т. Парсонс, определяя институты как надличностные образования, образующие макроструктуру общества и находящиеся между собой в определенных отношениях субординации. Мы же в трактовке социального института используем нормативно-ролевой подход в отличие от субстанционального (структурно-организационного), сводящего социальные институты к организационно-оформленным устойчивым структурам (ведомства, учреждения и т. п.). Нормативно-ролевой подход рассматривает институты как совокупность норм, правил, ролей, регламентирующих деятельность людей, и на этом основании легализирующих ее (деятельность) как институциональную, правомерную и социально значимую. Они характеризуются взаимно принудительными ролевыми ожиданиями в соответствии с заданными образцами.
Как правило, социальные институты подразделяют на формальные и неформальные. По мнению Ф. Фукуямы, «… первые могут быть введены, отменены, изменены росчерком пера. Это типичный манипулируемый объект публичной политики. Напротив, неформальные институты отражают глубоко укоренившуюся социальную практику, которую трудно изменить и на которую трудно повлиять» [29, с. 127]. Формальные социальные институты имеют организацию, закрепленную в законах, уставах, иных нормативных актах, в то время как неформальные существуют без формализации ролей и статусов и строятся на основе неписаных норм. К первым относятся такие институты, как законодательная власть, правоохранительные органы, банковская система и т. д. М. Вебер, описывая условия ин-ституциализации общественных отношений на примере института капитализма и понимая под такими условиями легитимацию троякого рода, в том числе и со стороны правовых норм, ставил акцент на институтах именно такого, формального типа. Ко вторым можно отнести «дедовщину» в армии, молодежные неформальные объединения, вроде рокеров или эмо, антиобщественный институт организованной преступности и др. Эти институты не имеют формальной организации, однако в определенном смысле они даже более устойчивы, чем формальные институты. Их нельзя «отменить» указом и иным правовым актом. При этом неформальные социальные институты, известные нам, как минимум артикулированы. О них говорят, обсуждают, изучают, в том числе и социологическими методами.
