По ряду признаков общественность мы могли бы отнести к элементу гражданского общества. Это люди и группы людей, осуществляющие деятельность, независимую от государственной власти, обычно критически к ней настроенные.
Но уже один признак сразу вырывает российскую общественность из области привычного содержания понятия «гражданское общество». Рынок, частная собственность почитается одним из наиболее значимых источников и элементов классического гражданского общества. Сущностные черты антропологии гражданского общества вращаются вокруг защиты собственности и «экономического человека». Сам термин «civil society» в английском языке на немецком звучит как «burgerliche Gesellschaft» от родственного Burger, буржуа. Сфера капиталистического свободного рынка существовала в России и развилась к началу XX в., это несомненно. Проблематично другое — как она соотносится с идеей и практикой общественности.
Исследования показывают, что молодая российская буржуазия никак не связывала себя с «общественностью» [278]. Сам В. Волков вынужден признать, что «социальная группа экономической буржуазии не связывала себя с общественностью, а, напротив, тяготела к союзам с государственной бюрократией и правыми партиями» [45, с. 81]. И этот фактор имеет непосредственную связь со спецификой идейных оснований общественности как феномена русского общества.
В противоположность западному гражданскому обществу, ориентированному на защиту частного интереса, исходящему из частного интереса граждан, русская «общественность» ориентировалась на общий интерес в самом идеальном смысле этого слова. Судьба и благо других, до самоотречения, — вот императив русского прогрессивного общества. Виднейший представитель этой самой общественности В. Белинский писал в свое время: «Я не хочу счастья и даром, если не буду спокоен насчет каждого из моих братьев по крови» [21, с. 22]. И взирая на историю народовольческого и социалистического движения в дореволюционной России, трудно не признать, что он был искренен. Русская общественность, за редким исключением, была вдохновлена народническими идеалами. «Сострадание живет во мне и жжет мне душу», — пишет Н. К. Михайловский [167, с. 250]. Именно он пустил в оборот слова «кающийся дворянин» — слова, эквивалентные формуле П. Л. Лаврова об «уплате долга» народу.
Часто в качестве прототипа гражданского общества рассматривают земское движение, игравшее громадную роль в русской жизни начиная с земской реформы 1864 г. Земская реформа 1864 г. положила начало формированию земств, сфера деятельности которых охватывала вопросы местного хозяйства и финансов, торговлю и промышленность, образование, строительство, судебное производство, поддержание общественного порядка и медицинскую помощь населению. В основу реформ их авторами — Н. А. Милютиным, С. С. Ланским были положены принципы выборности и бессословности.
