Ганс остановил машину. Они вышли. Вокруг расстилалась степь, переходившая вдали в пустыню. Бахман вынул из багажника раздвоенный на конце прут, предназначенный для ловли змей.
— Иногда я приезжаю сюда ловить змей. Этому искусству меня научил сторож одного из храмов под Ширазом. Именно здесь водятся змеи, гипнотизирующие взглядом свои жертвы. Пока их жертва неподвижна, они тоже не двигаются…
Ганс вдруг умолк, осторожно сделал несколько шагов и одним движением подхватил и бросил в мешок проползавшую мимо змею.
Они вернулись в машину. Ганс положил мешок в багажник, плотно прикрыл его крышку.
— Что вы хотите с ней делать? — спросил Август.
— Я найду для нее жертву.
— Нет! Нет! Это бесчеловечно.
— Все бесчеловечное придумано человеком. — Бахман завел мотор, и они поехали в сторону города.
* * *
В это самое время Наргис на извозчике подъехала к резиденции Витгенштейнов. Покинув коляску, направилась в комнату Ширин.
— Извозчик ждет.
— Это тебе. — Ширин указала на несколько платьев. — А этот конверт ты передашь господину Генриху. Он обязательно приедет. Если появятся какие-нибудь известия от него, дай мне знать, там указан адрес. Помни, никто не должен знать, где я нахожусь. Я могу тебе верить?
— Конечно. Госпожа может быть спокойна, — уверила Наргис и понесла чемоданы в коляску. Ширин уехала по устланной желтыми листьями аллее.
* * *
Август любой ценой старался не допустить встречи Карла с рабочим-шантажистом в тюремной больнице. Однако Юзеф как всегда точно выполнил приказ своего хозяина: получил у начальника полиции пропуск и разрешение на свидание. Начальник тюрьмы, предупрежденный генералом полиции, предложил барону кофе с коньяком у себя в кабинете, потом приказал привести заключенного, а сам незаметно исчез.
— Я, ваша милость, — начал рабочий, присаживаясь на краешек стула, — человек верующий. Ложь для меня — тяжкий грех. А сейчас цела мои плохи. Каждую ночь я вижу во сне пророка, который говорит: «Ты солгал, и сын твой из-за этого может быть несчастен, а ты на том свете не найдешь покоя». И пророк приказал мне во сне: «Хотя это иностранец и неверный, но ты должен сказать правду». Я, ваша милость, сделал все это для сына. Мне так хотелось, чтобы он стал человеком. Он, ваша милость, об этом ничего не знает. Пусть ваша милость…
— Я позабочусь о нем, — сказал Витгенштейн.
— Он хороший парень. Очень способный.
— Что же ты хотел мне сказать?
— Когда госпожа баронесса умирала, то только я был свидетелем ее смерти. У нее был приступ кашля, она упала, а брат вашей милости и его жена не поспешили ей помочь, а ждали, когда она задохнется. А в руках жены брата вашей милости был ингалятор, который она не дала фрау Элен. Она бросила его за ковры. Я его потом поднял. Стыдно и сказать… Пошел к ним… Сказал, что если они не пошлют моего сына на учебу в Берлин, то я обо всем расскажу. Стыдно сказать… но это правда. Умоляю, ваша милость, простить меня…
