Василий живо спрыгнул с полатей.
— Ты куда это забрался? — удивилась Таня. — Повыше бы!
Вид у Васьки виноватый, он как побитый.
«Где-то таскался, может, совсем не на охоте, — снимая доху, подумал Егор. — На грамотного чего не подумаешь! А часто он как виноватый. А будто добрый и кроткий».
— Ну, чего расселся? — грубо сказала Василию мать. — Пособи дедушке раздеться, иди коней распряги, дела полон рот, бесстыжий, а от тебя водкой разит. Книги разложил, все читаешь. Читарь какой нашелся!
— Я не пил! — ответил Вася обиженно и ушел.
— Что ты его обижаешь! — сказал отец насмешливо.
— Его обидишь!
— Он в самом деле пришел из тайги, замаялся…
Татьяна прыснула.
— Ты что?
— Ничего. А что я? — строго спросила Татьяна у Егора.
Послышались колокольцы. Вихрем промчались мимо избы Ильюшкины кони.
— Вот как молодые-то постятся! — приговаривал дед, еще не находя себе места на лавке, зная, что чем-то заняться надо, но еще не зная чем.
Вид сына Егору не понравился. Что-то он все же натворил на этот раз.
— А Федька где? — спросил дед.
— Все там же.
— Что такое! — удивился старик. — Все болеют. Еще фершала им не хватало.
В протаявшее окно видно было, как Илья выскочил из саней, открыл ворота, заехал во двор, и ворота закрылись.
Наталья заметила тревогу в глазах Татьяны. Та замерла и окаменела, на ворота глядя.
… — Я больше не хочу тут жить! — сказала Дуняша мужу. — Я тебе изменила.
Илья обмер. Этого он не ожидал. Дикие глаза его загорелись, и он крикнул:
— Делимся!
— Да ты отцу скажи.
— Что там отец! — кричал Ильюшка как от боли. — Делимся, и все! Сейчас же!
— Как это сейчас? — улыбнулась Дуняша, и лицо ее стало теплым, а Илье от этого стало еще больней. Он готов был разреветься.
— Куда идти-то? Избы у тебя нет.
— Изба будет живо. Лес есть! — Глаза Ильи сверкали с каждым словом, как пароходные фонари в непогоду с порывами ветра. — А пока пойдем в старую избу к Кузнецовым. И все!
— Пока своей не будет, я никуда не пойду. Или уеду в Тамбовку.
— Да ты что?
Илья еще не знал и не думал, на самом ли деле изменила ему жена или нет. Но все, что она говорила, казалось ему таким страшным, что он согласен был сделать все…
— Вот ты все молчал и ухмылялся. Эх ты! Гром не грянет, — сказала ему жена.
— Я сейчас к Ваське пойду. Он и его отец никогда мне ни в чем не откажут. Мой товарищ, Васька отдаст мне избу…
— Не смей! — мертвея лицом, закричала Дуня так страшно, что Илья обмер. Впервые в жизни она закричала.
Ворота заскрипели. Въехали подводы. В избу зашли родители.
