— Погодите, че вы, ополоумели…
Кто-то дал ему пинка.
— Не мешай, я тебе выстираю все сейчас, а домой побежишь голый в полушубке.
Дуня оплеснула его ведром горячей воды.
— Эй, ты… — Василий схватил ее, но она выскользнула.
— Васятка ты наш, сердечный дружок! — приговаривала Татьяна.
Дуня выбежала и набрала полный таз снега.
— Тебе, чтобы не безобразничал. Залеплю сейчас все.
Васька стал мыться в углу.
— Разотри мне спину, — примирительно сказал он.
— Сначала ты мне, — ответила Дуня.
В предбанник кто-то зашел.
— Федюшка! — сказала Татьяна. Она бросила стирку и, шатаясь, вышла. Она, кажется, сильно опьянела.
— Я сначала думала, он зашел, когда ты влетел сюда.
— А-а, Васька нашелся! — обрадовался дядя Федор. — Погоди, я сейчас схожу принесу тебе. Мы тут угощались.
— Посмотри, как Васька замерз, — сказала Татьяна. — Если ты домой пойдешь за водкой, то принеси ему белья.
— Не домой! У меня бутылка в сугробе… Вода в кадушке. А ты откуда? — спросил он Василия, давая ему бутылку спирта и ковш холодной воды. — Егор беспокоился, что ты вовремя не явился.
Васька выпил, и у него все заходило в глазах. Он присел возле дяди Федора.
— Я медведя нашел.
— А я проснулся, двери распахнуты, изба выстудилась и спирт на столе, — ответил Федор. — И не вспомню, что было!
Дуня мелькнула в облаке пара.
— Зашел к Егору — дом пустой. Я испугался. Че такое? Потом вспомнил, мыться надо. А я-то думал, что хунхузы напали. Васька, ты — добрый… Ему бы в монастырь на старых местах! — сказал Федор, обращаясь к Дуне. Она отпила от бутылки и черпнула ковшом воды. — А здесь нет монастырей! Церква и та в диковинку.
— Поди, Вася, попарь меня! — сказала Дуня и потянула его за руку. — Встань. Возьми вот веник.
— Горячей-то водой плесни, — сказала Татьяна. — разотри, разровняй ей, где были застежки, шнурки, завязки, ремни. Знаешь, сбруя наша, бабья…
— Обутки наши окаянные! — сказала Дуня.
— Видишь, какая она гладенькая! Ты, поди, и не знал?
— Конечно. Я думал, одни кости. Погоди, я еще помоюсь.
Дуня стала тереться вехоткой с ног до шеи, терла икры, лодыжки, подымала грудь. Васька вдруг поскользнулся на липком полу, женщины подхватили его.
— Васька убился! Дай я тебя обмою, бедненького! — сказала Дуня.
— Загляделся… — захохотала Татьяна.
Дуня прилегла ничком:
— Хлещи меня веником.
— Давай, — крикнула Татьяна, — потом меня.
— Давай еще.
— Я же с тебя кожу сдеру. Ты знаешь, если я изо всей силы хлестну…
— Ничего не будет.
— Это ты спьяну не чувствуешь, а потом шкура слезет.
