— Становой поедет, телеграмма есть на станке. Илью он убить грозился за то, что еще те годы разнес… Я за него поеду!
— А красивый город! — сказала Дуня, рассматривая книгу.
— У них тепло, зимы не бывает.
— Дедушка мой, Спиридона Шишкина отец, воевал… Тятя мне на охоте рассказывал… Так понравилась?
— Даже очень! Вот эта как раз на нее походит!
— А Илья неграмотный у меня! Еще до барынь не добрался! А ты что, генеральшу голую, что ль, видел?
— Почему это?
— Да говоришь, что эта картина на нее походит!
— Лицом поди!
Васька засмеялся.
— Пора тебе жениться, чтобы на генеральш не засматривался. Кого выглядел, тихоня! У тебя все проезжающие, то генерал, то американец, то поп… Я думала, ты в попы готовишься!
— Я ей рассказывал, она удивлялась, что у нас американцы живут и что Бердышов был в Калифорнии…
— Как я ее не повидала! Сбегала бы за чем-нибудь на станок, молочка бы ей отнесла. Она, говорят, требовала молока.
— Нет, она везде просила сливок. Для кофе.
— А где взяла?
— А Татьяна на что!
— Ах ты, верно, она звала… А я в коровнике назьмы чистила… Будет у тебя жена… Черная, красивая, нос с горбинкой, как баба-яга. — Дуняша расхохоталась.
Вбежала Татьяна.
— Все! Отбатрачила!
— А где Федя?
— Федя мой спит в бане. Ему хоть бы что! Вот батю любит! Егор с Петрованом поехали к китайцу — к нашему брату Сашке Кузнецову, а не к купцам… А ты че с неженатыми парнями?
— Василечек! Дитятко! — Дуняша приласкалась щекой к Васяткиной щеке. — Он мне всегда люб… А смотри, какой он вырос… Встань!
— Что я, не знаю, што ль? Соколеночек мой! Племянничек! — об другую щеку потерлась Татьяна. — Грамотный, зараза! Что прочтет, сразу запомнит. Тебе бы, Васька, в город…
— Ну, молодки, я пошел, — поднялся Василий. — Сплетничайте тут.
— Постараемся!
— Спасибо, Василь Егорыч! — поклонилась Дуня.
— Уж простите нас, — в топ ей ответил Василий и тоже поклонился. — Ты там со своими все из-за яблоков с черемухой не разберешься? Наши, кроме палок да грибов с огурцами, ничего не видели.
— А редька? — отозвалась Татьяна. — Редька да капуста, чем не еда. Пермяки да тамбовцы, чем не беда…
Василий, надев шапку, в одной рубашке пошел домой.
* * *
— А что от тебя ханьшином пахнет? — спросила Дуня.
— Свои угощали на помочах! — ответила Таня.
— В пост-то!
— Мало ли! А помнишь когда-то, как в Тамбовке плясали великим постом? Васька все о чем-то думает, ты бы хоть его возмутила, свела бы с ума, — говорила ей Татьяна.
— Куда сводить?
— Туда!
— Грех!
