— А все-таки разделимся! — сказала Дуня утром свекрови.
И она почувствовала, что стрела попала в цель. «Слово не стрела, а хуже стрелы!» Выражение самодовольства явилось на ее сильном лице. Аксинью взорвало.
— Ссоришь нас с сыном?
— Чем я вам не потрафляю?
Тем временем Пахом заметил, что у новой кошевки оглобля напрочь вырвана.
— Ах ты, зараза! — раздался надтреснутый голос во дворе.
Илья получил кнутовищем по затылку. Выбежала Дуня.
— За что, тятенька! Он ли на вас не робит? Как вы смеете!
Дуня тронула мужа за рукав, но тот вырвался.
Илья наладил кошевку, почистил коней и явился в избу. Он опять сел, раскинув ноги. Потом, ни слова не сказав отцу, ушел, запряг коней и умчался. Он вернулся поздно ночью пьяный.
«Этого не хватало!» — подумала Дуня и ушла спать к детям.
Наутро Пахом сильно задумался.
— Что мне побои-то сносить! — заявил ему Илья.
Ночью, пьяный, он ударился лбом о ворота.
… Егор давно советовал Пахому отделить молодых. Сам он отделил брата, и тот жил с Татьяной хорошо и тихо.
— Но как же делиться? У вас ничего нет, — сказал Пахом.
— Кони твои! — обратилась Дуня к мужу.
«Что же, как цыгане на конях будем ездить?» — подумал Илья и ухмыльнулся. А на душе скребло, хоть плачь.
— Заработаем и отделимся, — стояла на своем невестка.
— Да как же мы с Терехой жизнь живем и не делимся…
— Да, уж пропустил я время! — с тяжелым вздохом сказал Тереха. — А то надо бы было… Это… То есть…
Он уже лет двадцать сетовал в душе, что вовремя не отделился. Брат крутой, строгий. Он командовал Терехой, как солдатом.
А Пахому казалось, что Тереха им пригрет, и в правах с ним равен и что им обоим живется одинаково и очень хорошо.
Тереха тяготился, но терпел, опасался, что не сумеет жить сам. Он смолоду жил умом отца, а теперь привык жить по указке брата и согласен был впредь терпеть, лишь бы не брать на себя заботы, не думать о делах. Но и он недоволен, что Пахом на новом месте больно держится старины, уж очень он обычаю покорен.
Многие думы ложились у Терехи в голове, совсем не как у брата. Терехе нравилось новое, а Пахому — старое. Тереха подавлял в себе все свои желания потому, что боялся разлада.
Вся семья перессорилась в этот день. Все остались в обиде друг на друга.
— Илья! А Илья! Ну, что ты молчишь?.. Смотри, Илья, — вспыхнула Дуняша, оставшись с мужем наедине, — я тебя погублю, ей-богу погублю, если будешь молчать.
Илья ухмыльнулся. Приехал Митька Овчинников и подбивал его ехать в кабак, «под елку». Илье надоели домашние споры и раздоры. Угрозу жены он не принял к сердцу. Она ли не заступник его, не первый ли ему друг, холит его, нежит! «Любит, как же погубит меня?» — додумал он и опять ухмыльнулся.
