– Поговорить?
– Да. Мы с Тео хотим обсудить с тобой кое-что важное.
– Правда? – Я разрезаю сэндвич, делая вид, что у меня все хорошо. Это неправда. Тревога распирает меня. – И в чем же дело?
– В камере у твоего коттеджа, – говорит Френни.
Я замираю, не донеся вилку с лососем до рта.
– Мы знаем, что ты ее заметила, – подхватывает Тео. – Мы просмотрели запись с утра.
– Честно говоря, – продолжает Френни, – мы надеялись, что ее не заметят. Но что поделать. Надеюсь, ты дашь нам возможность объясниться.
Я кладу вилку на тарелку. Аппетит пропал.
– Была бы благодарна. Я не заметила других камер в лагере.
– В лагере больше нет камер, дорогая, – говорит Френни.
– И с каких пор она там?
– С прошлого вечера, – отвечает Тео. – Бен установил ее, пока мы сидели у костра.
Я не узнаю имени, но потом вспоминаю рабочего. Вот почему он вел себя так странно, собирая мольберты.
– И зачем он ее установил?
– Чтобы приглядеть за «Кизилом», разумеется, – отвечает Френни.
Раз уж мы говорим о наблюдении, мне хочется рассказать ей, что кто-то подглядывал за мной, но я отказываюсь от этой идеи, потому что уже не верю самой себе. Кроме того, мне пришлось бы признаться, откуда я узнала про трещину в стене. Этого я делать по понятным причинам не хочу.
– Вы не ответили на мой вопрос.
На самом деле Френни ответила, просто не вслух. До ответа можно дойти своим умом. За «Кизилом» ведется наблюдение, потому что я там живу. Поэтому камеру установили прошлым вечером. До моего приезда они не знали, где я поселюсь.
Френни смотрит на меня с другого конца стола. Она склонила голову набок, и в ее глазах читается тревога:
– Ты расстроена и почти наверняка оскорблена. Я не могу тебя винить, мы должны были рассказать все сразу.
У меня начинает болеть голова. Я виню во всем смятение и проглоченный натощак бокал просекко. Френни права – я расстроена и оскорблена.
– Вы так и не объяснили причину. Вы следите за мной?
– Резковатое слово. Слежка, – Френни недовольно сжимает губы, будто неправильный термин обжег ей язык. Она делает небольшой глоток просекко. – Я предпочла бы думать, что камера – для защиты.
– От чего?
– От тебя самой, – отвечает Тео.
Я резко выдыхаю.
– Готовясь к открытию лагеря, мы проверяли всех приглашенных, – говорит Френни, все так же вежливо и деликатно. – Я считала, что не нужно этого делать, но мои юристы настояли на проверке. Преподаватели. Повара. Даже девочки. Ни у кого не обнаружилось ничего подозрительного. Кроме тебя.
