– Почему вы открыли лагерь? – выпаливаю я неожиданно для самой себя.
Но Френни готова к чему-то подобному. Она делает паузу и вдох, а потом отвечает:
– Настала пора, Эмма. Пятнадцать лет – слишком большой срок. Лагерь не мог пустовать.
– Почему вы не открыли его раньше?
– Я думала, что не готова, хотя он ждал меня.
– Что поменяло ваше мнение?
На этот раз готового ответа нет. Френни обдумывает свои слова. Она смотрит на озеро и беззвучно шевелит губами. В конце концов произносит:
– Я кое-что тебе скажу, Эмма. Это личная информация, о ней знает пара человек. Пообещай никому не говорить.
– Обещаю. Ни звука.
– Эмма, я умираю.
У меня снова сжимается сердце, и на этот раз сильно, словно в когтях скопы.
– Рак яичников. Четвертая стадия. Врачи дали мне восемь месяцев – четыре месяца назад. Ты можешь посчитать сама.
– Но с раком борются.
Понятно, на что я намекаю. У нее куча денег. Люди с ее состоянием получают лучшее лечение. Френни печально качает головой:
– Поздновато суетиться. Рак распространился повсюду. Мы просто отложим неизбежное.
Я ошарашена ее спокойствием, тем, что она смирилась. Моя реакция – полная противоположность. В груди колотится сердце, а глаза жгут слезы. Я пытаюсь не всхлипывать. Теперь я тоже знаю секрет Френни, как Вивиан. Только он не грязный, а грустный. Я вспоминаю солнечные часы, спрятавшиеся в лесу. Последний час убивает.
– Мне так жаль, Френни. Мне правда ужасно жаль.
Она гладит меня по колену. Так делала моя бабушка.
– Даже не думай меня жалеть. Я понимаю, как мне повезло. Я прожила долгую жизнь, Эмма. Хорошую жизнь. И этого должно быть достаточно. Этого достаточно. Но есть одна вещь. Она не дает мне покоя.
– То, что здесь случилось.
– Да. Она беспокоит меня сильнее с тех пор, как я рассказала обо всем Тео и Чету.
– Что, по-вашему, с ними случилось? С Вивиан и остальными?
– Я правда не знаю, Эмма. Не имею понятия.
– Но у вас же есть теория. У всех есть своя версия.
– Это не имеет значения. Не надо концентрироваться на случившемся. Было и прошло. Кроме того, я не люблю вспоминать, чего мне стоило их исчезновение, во всех смыслах.
Я могу ее понять. Лагерь закрыли. Репутация самой Френни была запятнана. Тео так и не отмылся от подозрений. Родители Вивиан, Натали и Эллисон подали три отдельных иска, обвинив лагерь в халатности. До суда дело не дошло, они ограничились компенсацией. Никто не знает точной суммы выплат.
– Я хотела, чтобы мое последнее лето было таким, как раньше. Поэтому открыла лагерь. Я думала, что если мне удастся, я утешусь и забуду о том, что случилось пятнадцать лет назад. Одно прекрасное лето – и я умру довольной.
