, купленные прошлым летом после встречи с ребятами из «Рэгтайм-ревю» Роланда Ричмена.
– Выглядит неплохо, – сказала я. – А как вы, миледи? Музыка облегчила вам ваши размышления?
– Я не уверена, что даму надо спрашивать о ее размышлениях, дорогая, – хозяйка рассмеялась. – Ведь это вещь сугубо интимная. Но подожди, сейчас я сыграю тебе этот восхитительный тустеп[53], а потом мы к ним вернемся. – Она заиграла.
– Как маслом по сердцу, миледи, – заметила я.
Хозяйка неожиданно остановилась и повернулась ко мне.
– Я полная дура, – сказала она. – Это то, что надо. Итак, немедленно ложиться. Завтра утром мы рано встаем.
Я в замешательстве нахмурилась.
– Поторапливайся, – велела она, собирая ноты и закрывая крышку фортепьяно. – Нам надо быть в Регбийном клубе не позже шести утра. В постель!
И хозяйка вылетела из комнаты, оставив меня собирать бокалы и запирать дом на ночь.
* * *
Утром вторника мы встали в пять часов утра. Я привыкла вставать рано, так что без проблем умылась, оделась и была готова к прогулке еще до шести часов. Для леди Хардкасл ранний подъем был проблемой. И тем не менее ее энтузиазм – непонятно по какому поводу – помог с этой проблемой справиться. В назначенный час мы появились перед пустым клубом. Лучи раннего солнца блестели на каплях росы на траве, а воздух наполняло пение таинственных птиц, прячущихся в живой изгороди.
– Ну что ж, миледи, вот мы и пришли, – сказала я, когда мы подошли к зданию. – Регбийный клуб сразу после рассвета, с травой, все еще покрытой росой…
– Вот именно, – миледи взмахнула рукой. – Это именно то, что нужно.
Заинтригованная, я прошла вслед за ней вокруг здания, подчиняясь ее требованию двигаться как можно ближе к стене. Добравшись до конца стены, она жестом пригласила меня приблизиться, и мы обе заглянули за угол.
– А мы куда смотрим, миледи? – спросила я, чувствуя себя полной дурой, потому что передо мной не было ничего, кроме закрытой двери.
– На траву, Фло. Смотри на траву.
Я сделала, как мне было сказано, и посмотрела на траву перед большими двойными дверями, ведущими в кладовую. Масляные следы были все еще видны, так же как и утром в субботу, и они все так же исчезали в траве там, где масло стерлось с подошв. Но теперь, в еще низких лучах солнца, которые заставляли капли росы на траве сверкать, как драгоценные камни, я смогла рассмотреть, что следы продолжаются. И хотя масло было недостаточно темным, чтобы быть заметным, его было достаточно, чтобы трава отталкивала росу. Так что можно было проследить, куда шли следы от двери, и понять наконец, куда направлялся грабитель. Двигая головой из стороны в сторону, чтобы получше уловить свет на траве, я проследила за цепочкой следов, которая шла от здания к живой изгороди, а потом, к моему удивлению, поворачивала назад и заканчивалась у двери.
