Книги с картинками бывают двух видов — Picture-books и Illustrated-books. В России их часто путают.
Если текст пишет один автор, а картинки рисует другой, либо текст написан уже давно и переиздается с новыми иллюстрациями, это Illustrated-books, то есть иллюстрированные книги.
А если то и другое выполняет один автор — Picture-books, книги-картинки.
Picture-books в Европе ценятся куда больше, поскольку это полнейший креатив. Автор не просто пишет текст и сам к нему что-то рисует, части истории создаются вместе — нарисованный персонаж подсказывает, как бы он поступил, и может серьезно изменить сюжет.
Моя принцесса, например, оказалась не просто капризулей, но боевой и способной поколотить самого дракона за то, что тот напугал маленького кролика. Этот сюжет вырос из одной-единственной позы нарисованной принцессы.
Через восемь месяцев после возвращения в Москву у меня родилась дочь Машка (у обоих детей по два имени, Саша — Салим, а Маша — Махасин в честь бабушки), а еще через восемь мы перебрались в Париж. Я мотивировала это необходимостью быть ближе к издательству, которое приняло мою книгу, а также необходимостью совершенствовать свой французский. Честнее было бы признаться в страхе, приближавшемся к паранойе, — мне все время казалось, что за нами следят!
Настя пыталась доказать, что если бы следили, то выследили бы давным-давно. Но однажды и она заметила это ненавязчивое наблюдение. Удивительно, но много позже мы поняли, что следили за Настей, а не за мной. Надеялись понять, не вернулась ли в Россию её тетка.
— Аня, заяви в полицию!
— И что я им скажу, что сбежала с сыном и мне нужна защита от его отца?
— Надо уезжать!
— Куда? На Таймыр или того лучше — на плато Путорана? Там людей нет вообще, если кто появится ближе чем на десять километров, сразу станет ясно, что слежка.
— Лучше всего спрятаться на видном месте — в Нью-Йорке или Лондоне.
— Ни там, ни там. В Лондон из Дубая летают на уик-энд, а в Нью-Йорк я не хочу сама.
— Тогда в Париж. В Париж не летают?
— Летают, — вздохнула я. — Но ты права, нужен большой европейский город.
Я вполне понимала сестрицу, ей пора возвращаться к учебе, а оставить меня с двумя детьми в Москве Насте не позволяла совесть.
Закончилось все письмом Анне и Барри в Брюссель, они тоже советовали Париж. Официально я числилась матерью-одиночкой (доказать, что это не так, Сауду было бы легко), но договор с издательством еще на две книги помог получить в посольстве визу без больших проблем, а приличный счет на карте, данной мне когда-то Махасин, — снять хорошую квартиру.
