Из плена восточной сказки. Жизнь после гарема | страница 34
Мы понимали, что спастись можно, только вызвав службу спасения, но это означало не просто возвращение Сашки отцу, но и наше с Барри тюремное заключение. А у них с Анной крошечная дочь (по документам которой ехал мой сын).
Выхода не оставалось, но я не успела позвонить, нас спас появившийся случайно грузовичок — дотащил на буксире до соседнего городка на трассе.
Оттуда Барри отвез нас с Сашкой в Доху в аэропорт, но полететь с нами дальше не мог — Анна просила срочно вернуться, за их домом уже следили. Мне пришлось лететь в Дамаск по документам Анны и её малышки одной, там передать паспорт еще одному помощнику, чтобы тот вернул Барри.
В результате я оказалась в Дамаске вообще без документов. Смогла добраться до нашего посольства, а там уже помогли вернуться домой.
Я рассказывала это все, сидя с закрытыми глазами в позе лотоса, иначе никак. Снова чувствовала обжигающе раскаленный воздух катарской пустыни, ужас безвыходности положения, снова тряслась от понимания, что могут погибнуть и Сашка с Барри, заново волновалась, вспоминая, как проверяли нас на границе с Саудией, как я чуть не выдала себя в аэропорту Дохи…
— Почему ты никогда не говорила об этом?
Настя спросила не сразу, когда я закончила говорить, она тоже сидела несколько минут молча.
— А что это изменило бы?
— Сауд об этом знает?
— Сауд?! — я даже не поняла вопрос. — Нет, конечно, откуда?
— Ань, неужели он действительно выгнал бы тебя без Сашки?
Пришлось признаваться, что Сауд вообще привез документы для нашего отъезда.
Теперь сестрица не понимала ничего!
— Тогда какого черта ты бежала, рискуя жизнью?!
О ДУБАЕ
Менталитет японца:
— Если это может сделать кто-то другой, значит, это могу сделать и я.
— Если этого не может сделать никто, значит, я просто обязан это сделать. И сделаю!
Менталитет араба:
— Если это может сделать кто-то другой, вах, пусть он и делает!
— Если этого не может сделать никто, то почему должен пытаться я?
Не знаю, как японцы, но про арабов верно, араб действительно не станет делать того, что может не делать. С точки зрения европейца, это лень, а для араба — сохранение жизненной энергии.
— Настя, но я же не знала о его намерениях. Отец ребенка должен либо признать его при всех, либо… Конечно, Сауд признал бы, но меня прогнал. Я могла уехать без Сашки?
— Не могла. Ненормальные вы все! Признал — не признал… Глупо это!
— Настя, Восток дело тонкое. По-своему они правы.
— Но сейчас-то признает. Еще как признает! И Машку тоже.