Внезапно он проснулся и ошарашено заморгал глазами.
— Я занят и у меня нет ни одной лишней минуты, — пробормотал спросонок инспектор.
Дик уселся на стул и громко расхохотался.
— Я готов удовлетвориться секундами, — сказал он и начал точный, хорошо продуманный отчет.
После первой же его фразы инспектор оживился, и Дик не успел еще дойти до середины рассказа, как на лице Снида отразилось напряженное внимание.
— Вы это вычитали в каком-то детективе! — рявкнул он, когда Дик сделал паузу.
Но бывший сыщик не дал себя смутить и закончил отчет. Широкое лицо Снида было серьезно. Он нажал на кнопку звонка и не отпускал ее, пока в кабинет не влетел дежурный.
— Дом номер 107 на Корем-стрит с сегодняшнего дня находится под полицейской охраной! — приказал инспектор. — Один из наших лучших сотрудников прикрепляется к мистеру Мартину! Он должен везде сопровождать его, а ночью спать в его квартире!
Дежурный записал указания в журнал.
— Завтра утром позвоните в полицейское управление в Суссексе! продолжал бушевать Снид. — Сообщите им, что у меня есть основания предполагать нарушения закона во владениях Сталлетти, так называемой усадьбе «Виселицы»! Ровно в одиннадцать вечера я прибуду туда со своими людьми для обыска, и предлагаю полицейскому управлению в Суссексе принять в этом участие!
Когда дежурный ушел, Снид с тяжелым вздохом вылез из своего кресла.
— А сейчас лучше всего разойтись по домам. Пошли! Я провожу вас.
— Ни в коем случае! — запротестовал Дик. — Если нас увидят вместе, это сорвет все наши планы. Вас слишком хорошо знают.
— Ну ладно, будь по-вашему, Мартин. Но мне очень не понравилось ваше приключение в усадьбе «Виселицы». Вы говорите, что парень напавший на вас, был голый?
— Если не считать повязки вокруг бедер.
— Сталлетти, — задумчиво сказал инспектор, — это коварный и опасный человек. Хотелось бы мне знать, достаточно ли он упрям, чтобы продолжать свои старые глупости.
— А в чем они состояли? — спросил Дик.
Снид выпустил густые клубы дыма, облаком поднявшиеся к потолку.
— Выращивание новой человеческой расы.
— С каких пор это — глупость?
— В зависимости от того, как это делается, — разъяснил Снид. Сталлетти полагает, что ребенок, вырастающий, как дикий зверь в лесу, хотя не может говорить и мыслить, в смысле физического развития представляет собой совершеннейший экземпляр человеческой природы. В свое время Сталлетти удовлетворялся экспериментами на животных, а сейчас… Кто знает? Но клянусь вам, он у меня пойдет на каторгу, если я завтра застану в его доме взрослого человека, который не будет знать алфавит!
