И почти сразу наткнулся на взгляд серых глаз.
Это невозможно, но, возможно, то были лишь колдовские чары, происки неугомонных волшебников из Тау Кита. Но я склонялся больше всего к прагматичной и реалистичной мысли о том, что виденное мной не видение, а вполне материальный взгляд молодой, не лишенной привлекательности особы женского пола.
И снова выпивка, требующая, как известно, более решительного с ней обращения, чем наоборот, осталась, извиняюсь за тавтологию, не выпитой.
Конечно, я не поэт. И, вообще, очень далёк от какого бы то ни было рифмования суровой прозы действительности. Но, честно признаюсь, эти глаза околдовали меня.
К тому же, от внезапной догадки я даже перестал ерзать на том высоком сидении, на котором уже успел устроиться.
Черт подери, я узнал ее! Я узнал ее, дьявол её забери, эту леди!
Сделав свое нехитрое открытие, я здорово разволновался. И, чтобы хоть как-то успокоится, тут же мысленно пересчитал все патроны, какие только были, в обойме моего револьвера. А потом повторил этот счет в обратном порядке. Такому трюку за пару жвачек научил меня Гарри, когда на Ганимеде нас вели расстреливать.
— Сынок! — помнится сказал тогда шеф. — Даже, если у тебя отберут твою пушку и, тем более, если ее отберут, не вздумай паниковать и думать о чем-нибудь плохом. Считай без устали патроны и, уж поверь старику на слово, умрешь с завидно крепкими, абсолютно не расшатанными нервами.
Так я и делал с тех пор. В любых, даже самых безнадежных ситуациях. И никакой даже самый ужасный стресс с тех пор не был мне страшен.
С тех пор любому стрессу я просто не по зубам.
— Кто она? — с ледяным спокойствием мотнул я в сторону незнакомки.
И бармен, с которым у меня, на мой взгляд, установились почти родственные отношения, повернулся в указанном направлении.
Тем временем я продолжал играть начатую мной еще в капитанской каюте игру. То есть, играть роль полуобразованного нувориша, хозяина жизни, этакого денежного мешка, тупого ублюдка, не знающего толком грамоты и только что и умеющего как чавкать за столом, да считать деньги добытые на приисках Церреры.
Эта роль, как нельзя лучше подходила для задуманного дельца.
Потому, ничуть не противореча первоначальному замыслу, я ткнул пальцем в сторону заинтересовавшей меня особы и повторил:
— Кто эта девка?
Барменщик дегенеративно хохотнул и еще более ублюдочно прищелкнул языком.
— Так это ж миллиардерша. С Юпитера, — промямлили он, пуская слюнки, когда понял о ком я вёл речь.
