помогают работать родителям. Дети трактирщика торгуют. Пани Чапковская судится с деревней за луг. Мои товарищи-пастушки́ проходят свой батрацкий талмуд. Нудно ползет жизнь. Веками она стоит на месте. Иду домой и думаю: «Такая в доме теснота, что мне придется спать на полу».
Я приближаюсь к родным местам.
Как меня встретит отец? Знаю. Он спросит:
— Что из тебя будет?
После этого мучительно на меня посмотрит и сообщит:
— У меня ведь и без тебя шесть человек детей. Было восемь, но пару Бог забрал. С тобой было бы как раз девять… Тебе уже пятнадцать лет. Сам должен понимать.
Он смолкнет на минуту, посмотрит на меня, как утопающий на лодку, и добавит шепотом:
— Такие сыновья, как ты, уже помогают родителям… Знаешь. Я же вечно горюю об одном, чтобы только хлеб был в доме.
Да. Мои детские годы закончились. (Нужно работать и учиться! Это было в 1902 году).
Счастье и несчастье ребе Эли
Так. Я додумался. Мне стало легко-легко. Я нашел теплое гнездо для искалеченной ласточки. Я нашел место для трех долларов. Я написал письмо и положил в карман шамеса[29] синагоги — «Ребе Эли с гусиными лапками». Он в то время подметал березовым веником синагогу.
Талмуд в голову мне не лез. Я все время следил за Эли. Вот он кончил работу, откашлялся от пыли, поднятой с пола, и начал трепаться. На это он был большой мастер. На его лице разливалось необычное наслаждение. Отмороженными пальцами он теребил голову. Ладонью старательно тер затылок, бороду, пейсы[30]. Прислонился к острому углу стола и с воодушевлением чесал спину. Костлявыми локтями быстро и ритмично перебирал свои собственные ребра, как музыкант струны балалайки. При этом он задумчиво и радостно улыбался. Словно что-то очень вкусное ел и прислушивался к вкусу.
На этот раз я с нетерпением просмотрел всю драматическую деятельность его теребления. Теребить локтями бока всегда было его последним номером. Вот он и сейчас начал локтями наступать на свои бока, начал наступать и услышал небывалые звуки. В его кармане зашуршала бумага. Он удивленно сунул руку в карман и вытащил оттуда белый конверт. Подошел к окну, прочел адрес — ему! Он с удивлением распечатал конверт, вынул письмо и уткнулся в него носом:
«Мы с тобой тезки. Ты — Эли шамес. Я — Илья пророк. Я все время следил за твоей праведной жизнью, за страданиями твоей бедной семьи. Ты — самый лучший Эли из всех Элев на свете. Я сейчас нахожусь в Америке и присматриваюсь к людям, которые носят мое имя. Тебе, лучшему Эли, шлю три доллара. Такую сумму буду тебе присылать каждую неделю на шабат
