. Старший сын старика Ахмат был силой взят тургаудами мурзы Бегича в проклятый поход на Русь. Мусук попросит великого владыку вернуть сына. Одному ему с подростком Турсуном не управиться с хозяйством и не прокормить многочисленное семейство.
Старик уже, наверное, десятый раз кланялся часовому:
— Пропусти меня через мост. Господин воды и суши милостив и справедлив, да хранит его всемогущий аллах.
— Уйди, старый ишак, не то вот этой плетью я покажу тебе путь.
Тургауд-часовой был раздражен. От жары шумело в ушах, хотелось пить. А тут еще этот старик, как назойливая муха, уже целый час не давал покоя.
— Меня плетью? — взъерошился Мусук. — Может, ты думаешь, желторотый, моя рука одряхлела, разучилась ссекать бараньи головы?
Он схватился за саблю и придвинулся к часовому, тыча ему в нос пейцзу, висевшую у него на шее.
— Видишь, видишь, куриная твоя голова! — наступал Мусук.
Он уже понял, что добром через мост не переберешься, и решил идти напролом, устремившись под арку. Но часовой оказался не робкого десятка.
— Назад! — грозно заорал он и обнажил саблю.
Старик отпрянул не по годам резво и тоже выхватил саблю.
— Проклятый! — запальчиво выкрикнул он. — Помет собачий!
Противники уперлись друг в друга яростными взглядами и с поднятыми саблями начали топтаться по кругу, слегка приседая.
Однако развернувшимся событиям у арки не суждено было дозреть. По дороге к мосту скакала группа нукеров во главе с богато одетым всадником. На его груди поверх одежды болталась большая золотая пейцза с изображением тигра. Это был мурза Бегич.
После бегства с Руси Бегич не очень торопился в Сарай-Берке. Он выжидал: пусть гнев Мамая немного поутихнет. Но прискакал гонец с приказом — немедля явиться в столицу.
Бегич ехал в мрачных размышлениях. Побитый военачальник, кому он нужен? Придворные будут или ухмыляться, или со вздохами сочувствовать. А Мамай? Какие громы и молнии обрушит он на его голову? Ведь военачальники, уцелевшие после разгрома на Воже, обеляя себя, будут все валить на него. О, он хорошо знает этих завистливых скорпионов!
Челибей, ехавший позади Бегича, тоже сильно тревожился. Конечно, за поражение на Воже он не ответчик. Но, посылая его в поход с тайным поручением, Мамай надеялся, что тургауд принесет ему радостную весть. Да и Ахмата он зарубил на виду у нукеров. Все-таки как-никак джагун, а не простой воин. За все это арапник Мамая может крепко походить по его спине. Ого, и еще как! И хорошо, если этим все кончится. Покачиваясь в седле, Челибей напряженно думал, как отвести или хотя бы уменьшить беду. Но в голову ничего не приходило.
