К Дмитрию Ивановичу подскакал его двадцатичетырехлетний двоюродный брат князь Владимир Андреевич серпуховской, возбужденный, со сбившимся набок шлемом, из-под которого выбивались русые кудри. Раскрасневшееся лицо князя блестело от пота.
— Эх, брате, ушел мурза-то! — крикнул он. — Ай догнать да благословить мечом…
— Ушел уж. Вишь, на тот берег пополз? Да все едино, наши уж там. Поймают, — произнес подъехавший с другой стороны, как всегда степенный и неторопливый, старший воевода московского князя Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский, плотный кряжистый старик с окладистой с проседью бородой.
Тут же остановился любимый боярин московского князя Михаил Андреевич Бренк с большим, увенчанным бахромой чермным великокняжеским стягом, на котором виднелся вышитый золотом лик Христа.
Дмитрий Иванович положил руку на плечо Боброка, сказал радостно:
— Други мои, победа!
Да, это была первая крупная победа русского оружия над непобедимым до того, опасным и сильным врагом.
Уже сто сорок лет тяжким грузом лежало на плечах русских людей золотоордынское иго. Одно за другим сменялись на Руси поколения, и каждое из них, входя в жизнь, вынашивало заветную мечту об освобождении от иноземного гнета. Но все было тщетно.
Так создавался миф о непобедимости золотоордынских полчищ…
Остывая постепенно от азарта битвы, Владимир Андреевич по привычке вспушил большим пальцем левой руки свои овсяные усы, сказал с усмешкой:
— Что ж, брате, потихоньку да полегоньку начинаем колотить ордынцев?
Дмитрий Иванович быстро взглянул на брата, вздохнул и промолвил тихо:
— Сие присказка…
Но вдруг от резкого движения его руки задорно звякнул лобный щиток шлема. Князь прикрыл левый глаз.
Дуги его бровей приподнялись, лицо сразу стало хитроватым.
— Лиха беда начало! Так ли, други?
— Правда твоя, княже, — отозвался Боброк. — И начало, кажись, вышло у нас ныне доброе.
— Запомнит мурза Бегич день одиннадцатый сего августа! — вставил молчавший до того боярин Бренк, — Небось за сей поход Мамай мурзу-то не пожалует.
— Поладят! — буркнул в бороду Боброк. — Одна волчья стая…
Шум боя постепенно затихал. Правый и левый полки русских ушли, преследуя врагов, далеко за Вожу, в степь. Оттуда уже плелись понуро группы пленных. На этом берегу еще вспыхивали кое-где короткие схватки: отрезанные от реки, разрозненные кучки ордынцев пытались сопротивляться, укрываясь за деревьями прибрежного леса. Они в панике метались из одной стороны в другую, но везде натыкались на русских воинов. Дмитрий Иванович послал к лесу отрока узнать, много ли еще осталось там врагов и нужна ли подмога.
