Каждый день маленький Тиренс повторял в школе: «Да хранит Дух галактики нобилей, как хранят нас они».
«Вот именно! – подумалось теперь Тиренсу. – Пусть Дух галактики отнесётся к ним так же, как они к нам. Не больше и не меньше». – Он до боли сжал в темноте кулаки.
В десять лет Тиренс написал школьное сочинение на тему «Как я представляю жизнь на Сарке». Он дал волю фантазии, вместе с тем стараясь показать отменные чистописание и стиль. Он мало что помнил из своей детской работы. Всего один абзац, где описывались нобили: каждое утро они собирались в огромном зале, раскрашенном в оттенки цветущего кырта, и во всём блеске своего двадцатифутового великолепия со скорбью рассуждали о прегрешениях флоринианцев, дискутируя, как вернуть заблудших на путь добродетели.
Учитель остался очень доволен. В конце учебного года Тиренса перевели в особый класс, где он начал изучать математику, историю Сарка и галактографию, в то время как прочие мальчики и девочки продолжили свои краткие уроки чтения, письма и морали. В шестнадцать лет Тиренса послали на Сарк.
Он до сих пор с трепетом вспоминал тот великолепный день. Ему стало стыдно.
До окраины города было уже недалеко. Порыв ветра донёс сладковатый ночной запах цветущего кырта. Несколько минут – и Тиренс окажется в относительно безопасных полях. Там почти не бывает патрулей, и сквозь прорехи в облаках он вновь увидит звёзды. В том числе – ярко-жёлтое пятнышко солнца Сарка.
Полжизни оно было и его солнцем. Когда Тиренс впервые увидел эту звезду в иллюминатор, она показалась ему не звездой, а ослепительно-ярким стеклянным шариком. Ему захотелось пасть на колени. Предвкушение скорого рая избавило его даже от страха перед первым полётом в космос.
На Сарке к Тиренсу приставили пожилого флоринианца, который проследил, чтобы мальчик искупался и подобающе оделся. Затем они вдвоём отправились в большое здание. По пути старик низко поклонился какому-то прохожему и зашипел на Тиренса:
– Кланяйся!
Тиренс поклонился и удивлённо поинтересовался:
– Кто это был?
– Нобиль, деревенщина ты эдакая.
– Нобиль?!
Тиренс застыл, точно вкопанный. Старику пришлось подтолкнуть мальчика. Вот так он впервые увидел нобиля. Никаких двадцати футов роста в нём не было, человек как человек. Наверное, другие юные флоринианцы оправились от разочарования, но только не Тиренс. Что-то надломилось в нём, изменилось навсегда.
Ни разу за всё время обучения, в котором он, кстати, преуспевал, Тиренс не забывал, что нобили – это просто люди.
