– Так они сбежали? – Юнц даже не попытался скрыть горького разочарования.
– Не совсем. Их обнаружили в пекарне Мэтта Хорова.
– Они всё ещё там? – Юнц впился взглядом в клерка.
– Вы недавно имели беседу с его превосходительством Людиганом Абелем?
– Какое это имеет отношение к…
– Нам сообщили, что вас нередко видят в транторском посольстве.
– Я не виделся с послом с прошлой недели.
– В таком случае советую вам увидеться. Учитывая деликатность наших взаимоотношений с Трантором, мы позволили преступникам оставаться в пекарне Хорова. В случае, если я сочту это необходимым, мне поручено сообщить, что Хоров – полагаю, вас это не удивит, – бледная физиономия клерка сделалась насмешливой, – известен нашему министерству как шпион Трантора.
Тиренс покинул пекарню Хорова за десять часов до встречи Юнца с чиновником министерства.
Староста шёл, осторожно ведя рукой по шершавым стенам лачуг рабочих. Улицы тонули в темноте. Бледный свет, местами падавший из Верхнего города, был здесь единственным освещением, если не считать патрульных с яркими фонариками, передвигавшихся по двое, по трое.
Нижний город дремал, будто жирный ядовитый змей, свившийся кольцами под нависшим покровом Верхнего. Вероятно, где-то теплилась призрачная жизнь: что-то производили и перевозили на склады, готовясь к наступающему дню. Только не в этих трущобах.
Тиренс свернул в пыльный проулок (ночные дожди Флорины не могли проникнуть под «зонтик» бетоносплава), когда до него донёсся топот. Ярдах в ста загорелся и погас свет.
Патрульные ходили по городу ночь напролёт. Этого было достаточно. Они нагоняли такой страх, что для поддержания порядка почти не требовалось применять силу. Конечно, во мраке мог кто-нибудь таиться, но этой угрозой можно было пренебречь, даже если сбросить со счетов патрульных. Мастерские и продуктовые магазины хорошо охранялись, сокровища Верхнего города оставались недоступными, а воровать друг у друга, паразитируя на соседской нищете, – бессмысленно.
То, что считалось преступлениями на иных планетах, здесь практически отсутствовало. Бедняки – под рукой, да взять с них нечего. Богатых же – не достать.
Тиренс перебежал освещённый участок под щелью в бетоносплаве, не смог удержаться и взглянул вверх. На его лицо упал свет.
Не достать!
Но так ли это? Сколько раз менялось его собственное отношение к нобилям? Он был обычным ребёнком, в детстве патрульные казались ему чудищами в чёрном и серебряном, от которых надо убегать, – неважно, нашкодил ты или нет. Нобили же представлялись таинственными и милостивыми небожителями, обитающими в раю под названием «Сарк», денно и нощно размышляющими о благополучии глупых флоринианцев.
