— Вы можете войти внутрь, — предлагают они, — и рабби Освенцима, находящийся теперь на небесах вместе с царем Давидом, пошлет благословение в ваших делах.
Я расхохотался, почему-то полагая, что это самая крутая шутка, которую я когда-либо слышал, и они тут же присоединяются к моему смеху.
Мы фотографируемся вместе, просто так, для удовольствия, и планируем, как бы отправить эти фотографии Адольфу Гитлеру в ад. Тому тоже стоит посмеяться.
Я продолжаю ходить по улицам Меа Шеарим, и мой мозг грызёт мысль: почему эти люди столь забавны, а светские кинематографисты так скучны?
Какой бы ни была причина этого незначительного различия, в данный момент у меня есть более горящая нужда — в диетической кока-коле со льдом. Есть жизнь и после печей Освенцима, а я хочу жить. Проблема в том, что я не знаю, где найти колу в районе с большим количеством религиозных учреждений, но без единого киоска, продающего колу. Я вижу двух рабочих, явно не местных, и заговариваю с ними.
— Как вас зовут?
— Ехезкиель, говорит один.
— А ты? — спрашиваю я другого.
— Израиль.
Они не одурачат меня, ибо Ехезкиель и Израиль — два очень еврейских имени.
— Не играйте со мной в эти игры. Как вас зовут по-настоящему?
— Мухаммед.
— А ты?
— Тоже Мухаммед.
— Приятно познакомиться. Меня зовут Тоби, и я немец. Вам стоило бы увидеть, как просияли глаза Ехезкиеля и Израиля! Им нравится этот немец; и они с радостью указывают ему магазин, продающий черную ледяную магию, известную как кока-кола.
Жажда моя гаснет, и я направляюсь на встречу с двумя известнейшими рабби этого района. Непростая задача, позвольте вам сообщить.
Первого рабби, которого я хочу увидеть, здесь нет. Где он?
— В Америке, в отеле, — говорят мне его приверженцы. Второго рабби, какой сюрприз, тоже нет. А он где?
— В отеле в Австрии.
Святые люди отдыхают. Они не снимают фильмы; сама их жизнь — кино: великолепные пейзажи и вкусные блюда.
Жителям этого района запрещено изучать что-либо, кроме священных книг, у них нет профессий, и большинство очень бедны.
— Как получилось, что рабби может позволить себе дорогие отели за границей? — спрашиваю я одного из последователей рабби, и тот, указывая на небо, отвечает:
— Сотворивший небо и землю знает и как добыть отель для праведника!
Если бы Йоав имел хоть какое-то чувства юмора, он бы сделал фильм об этих людях.
Пока святые люди отдыхают в местах типа тирольского Interalpen, юные дети из их общины остаются в Меа Шеарим. Они учат алфавит, и я иду присоединиться к ним. В их глазах, насколько я помню из мира моего ортодоксального детства, человек, одетый, как я сейчас, должно быть, является существом из местного зоопарка или мерзким сионистом, проклятым гоем, на худой конец, беглецом из психиатрической больницы. Куча детей в возрасте от двадцати до тридцати моментально окружают этого незнакомца, когда он заходит в комнату, изливая на него свою любовь. Видимо они сошлись на опции зоопарка и полагают, что я добрый медведь.
