Но бывают моменты, когда высокий смысл не имеет преимущественной силы. И если нельзя ожидать, что инопланетяне могут постичь существование человечества, тогда как человечество может познать инопланетность?
Короче говоря, была ли жизнь на этом астероиде, которую Барвелл не мог обнаружить?
Если есть жизнь, есть надежда. Но у Барвелла не было надежды. У него была просто предпосылка. Что-то сокрушило их космический корабль. Откуда это взялось, куда оно ушло? Как это связано с жизнью, какой он ее знал, как она отличалась? А пустыня — это пустыня? Горы не были горами. И мираж был…
Чак до сих пор не тратил впустую слова, даже непристойные. Он просто повернулся и схватил руку своего партнера с помощью пластиковой и металлической перчатки. Сильно сжал ее, повернулся и указал свободной рукой. Указал прямо вперед, на головы в песке. Да, они были здесь.
Барвелл мог поклясться, что голов там не было еще минуту назад. Но они были, вырисовывались на фоне обжигающей поверхности, где-то с милю впереди них. Даже на таком расстоянии изумрудные глаза блестели и сверкали, блестели и сверкали, что не под силу ни одному миражу.
Четыре огромных каменных головы с изумрудными глазами. Видимые им обоим; видимые им сейчас.
Губы Чака сформировали предложение внутри пузыря. «Продолжай смотреть на них», — сказал он.
Барвелл кивнул. Двое мужчин медленно двинулись вперед.
Их пристальный взгляд был сосредоточен на ярком пламени чудовищных изумрудов. Барвелл знал или думал, что знает, что видел сейчас Чак. Богатство, огромное богатство.
Но он увидел кое-что еще.
Он увидел всех идолов из всех легенд; идолов с драгоценными глазами, которые шевелились, пошатывались и ходили среди людей, распространяя разрушение с проклятием. Он увидел массивные монолиты Стоунхенджа и великие фигуры острова Пасхи, и каменный ужас под волнами затонувшего Р'льеха. И волны снова напомнили ему об озере, озере для инопланетян, которые могут неправильно понять и истолковать формы жизни Земли, и это, в свою очередь, вызывало любопытную концепцию. Когда-то был человек по имени Успенский[2], который размышлял о возможности разнообразия времени и разных показателях его продолжительности. Возможно, камни тоже живут, но в бесконечно медленном темпе по сравнению с плотью, так что плоть не знает о чувствах камня.
Какую форму может принять жизнь, если она выкована в огне, если она рождается из пламенного чрева вулкана? Эти великие каменные головы с изумрудными глазами…
