Сергей кинулся к пылящему клубку, но было поздно. Изольда сумела самостоятельно вырваться из алчных объятий оголодавшего по ласке самца и, заорав на одной пробирающей до костей и самых глубин совести ноте, бросилась бежать сломя голову по двору, громко хлопая при этом крыльями, но не взлетая. Питбуль — естественно, — ловко увернувшись от загребущих рук начинающего птицелова, рванул за ней, и они стремительно скрылись за углом сруба. Все окрестные дворняги среагировали на дикие крики и присоединились к спонтанному концерту.
— Эх, напрасно ты его недомариновал, Михалыч, — с досадой хлопнула по забору Ниловна. — Надо было, чтоб совсем он умаялси, а тада уже и пущать.
— Да мне его вроде как жалко стало, — стал оправдываться Сергей. — Он же один вон сколько.
— Так надо было ему тады не одну курицу-то покупать, темный ты человек, а сразу пяток.
— Не порвало бы его от счастья-то? — недовольно буркнул мужчина.
— Так в том и соль, — глянула на него как на полнейшего тормоза баб Надя. — Он бы тогда не знал, на каку первую кидаться, как любой мужик, и на радостях так убегался, что неделю его не слыхать-то было бы. И куры целы, и петух при деле.
— В смысле — целы? — насторожился Сергей. — Что он может Изольде сделать? Они же птицы, природа и все такое, сами разобраться должны.
В этот момент Изольда, продолжая орать (и откуда только такая вокальная выносливость в крохе?), выскочила из-за дома и пронеслась в сторону колючих кустов в огороде, по-прежнему неотступно преследуемая петухом. Сергей сделал попытку даже пнуть того на бегу, но, само собой, потерпел неудачу.
— От ты бисова душа, — приложила Питбуля старушка. — Сами, говоришь? Щаз он тебе ее насмерть ухайдокает.
— Быть такого не может, — уже не на шутку встревожился мужчина, ощущая себя теперь каким-то извергом, бросившим девственницу на растерзание похотливому дракону. Похоже, его дебильный порыв проявить мужскую солидарность оборачивался чем-то вроде избиения младенцев. Хотя чего же еще он ожидал от этого упыря в перьях?
Изольда выскочила из зарослей и снова понеслась за дом, увлекая за собой преследователя, и Сергею даже почудилась, что она кинула на него краткий взгляд, наполненный укором и обвинением в вероломстве.
— Что же делать-то? — пристыженно вопросил экономист у всезнающей старушки.
Исправлять катастрофическое положение вещей путем раздобывания дополнительного поголовья женских куриных особей явно было поздно, а Изольду стало жалко до глубины души, она ж ему вдруг как родная стала.
