Фьералин повернул голову вслед удаляющейся женской фигуре. Он отложил дудочку, с каким-то странным, болезненным чувством в груди глядя, как её полупрозрачная туника-платье колышется в такт гневным шагам. Как невесомая призрачная ткань все хуже ловит блики костра, пока, наконец, ночной мрак вовсе не поглотил хрупкий женский образ.
Глава 10. Марисса
Принцесса смотрела на своего старого друга и не переставала удивляться. Фьералин, сын Ледяных холмов Эреба, дух, способный принимать образ огромного белого тигра. Человек, который всего за одни сутки вывернул её сердце наизнанку.
Удивительно легко у него получалось, как заставить два десятка нимф дружно смеяться, так и задумчиво замолчать на несколько минут. Он обладал странной властью над толпой. Его хотелось слушать, ему хотелось верить. За ним хотелось идти. И Мариссу не отпускала мысль, что она лишь часть этого человеческого улья, который стремиться быть рядом со своим лидером. Быть рядом с Фьералином. И для мужчины она — лишь капля в море.
И даже это дурацкое платье, едва прикрывающее бедра, которое она нацепила специально для него, словно усугубляло положение. Ведь в нем она предательски сливалась с остальными похотливыми нимфами в одно большое полуобнаженное пятно. И этих девиц-то еще понять можно: все-таки не видели мужчин много лет. А она-то куда смотрит?
Это болезненно резало самолюбие. Но почему тогда она стоит сейчас недалеко от костра, прячась во мраке одной из палаток, и снова втихаря наблюдает? Почему не уйдет, гордо вздернув подбородок, и вообще не забудет об этом мужчине?
Не хотелось признаваться даже себе в том, что старый знакомый уже успел изрядно пустить корни в ее сердце, пробравшись даже глубже, чем было позволено другу.
Она завороженно смотрела, как он крутит в широких ладонях маленькую дудочку, которую стругал специально для нее. Как подносит ее к мягким губам, на которые сейчас, когда он не видит, можно любоваться абсолютно без зазрения совести. И как начинает играть… для других женщин.
Это было просто невыносимо. Тихая музыка завораживала слух, укрывая нежным пологом всю округу. Темная трава в ночи будто колыхалась в такт ласковым переливам мотива. И нимфы танцевали. Другие танцевали для него. А он не сводил глаз с полуобнаженных идеальных тел, на которых играли блики костра. И с полупрозрачных тканей, эротично колыхающихся вслед за танцовщицами.
Марисса резко развернулась и ушла прочь к себе в палатку. В груди словно большой кошачьей лапой скребли по хрустальной тарелке.
