В объятиях Зверя | страница 47



— И что произошло? Вы расстались?

Он поднял на нее глаза и улыбнулся, но и сам почувствовал, что вышло невесело.

— Да, мы расстались. Другой взял то, что принадлежало мне. И я добровольно отдал все, что составляло мою жизнь. Но, спустя столько лет, я могу сказать лишь одно: там, где кончается одна жизнь, начинается новая. И я рад, что все случилось так, а не иначе.

Нимфы напряженно переглянулись и опустили головы. История явно вышла грустная. Но Фьералин надеялся, что последние его слова заставят Мариссу кое о чем задуматься.

Её разноцветный взгляд и впрямь опустился в песок, где девушка вяло рисовала что-то кончиком пальца.

— Теперь моя очередь, не так ли? — бодро спросил он, выводя женское общество из оцепенения.

И принцесса тут же напряженно подняла голову. Мужчина с затаенным удовольствием отметил складочку, залегшую между красивых бровей, и пальчики, нервно мнущие подол платья. Девушка явно боялась, что он вот-вот спросит у нее что-нибудь каверзное. О ее прошлой жизни, о любви или о причинах побега. А обо всем этом она явно не хотела распространяться.

— Станцуй для меня, — неожиданно попросил он тогда, улыбаясь.

Краска смущения, разливающаяся по женским щекам, оказалась еще слаще, чем можно было предположить.

— Станцевать? — испуганно переспросила она. — Вопросов не будет?

— Нет, — с удовольствием покачал головой он. — Я хочу увидеть, как ты танцуешь.

— Но… Музыки же нет… — вяло оправдывалась девушка.

Тогда Фьералин поднял вверх зеленую трубочку, которую совсем недавно перестал стругать. На ней красовались не очень аккуратно вырезанные отверстия, впрочем, размеченные на строго одинаковых расстояниях. Один конец был косо срезан, а другой явно предназначен для губ.

— Я сыграю, — почти мурлыкая, отозвался он. И тут же приложил инструмент ко рту.

Ловкие пальцы заскользили по дудочке, и незатейливая мелодия тихо полилась в ночной тишине.

Нимфы замерли, невольно заслушиваясь музыкой, которая оказалась невероятно романтичной и лирической. А Марисса бросила испуганный взгляд на своих будущих сестер и снова прикусила губу.

Фьералин сдержал первый порыв остановить игру и заключить малышку в объятия. В этот миг она стала казаться ему невероятно беззащитной, хрупкой, как цветок. Но он закрыл глаза, продолжая играть, с усилием вспоминая, что перед ним лишь дочь его старых друзей.

— Я не стану танцевать, — наконец бросила принцесса, резко вскочила на ноги и, сжав кулаки, отправилась прочь от костра.