Дыхание тигра едва ощущалось. Грудная клетка поднималась все реже.
Но, повинуясь звуку ее голоса, черные глаза распахнулись. Они уже не были такими яркими, как прежде. Три вертикальных зрачка не блестели сталью. И теперь Марисса видела в них темную ночь Эреба, а не сверкающее серебро двух лун Беаны.
— Никогда не разбрасывайся своей душой, малышка, — еле слышно прошептал эриний, не сводя с нее странного взгляда, наполненного сотней разных эмоций, — она у тебя такая красивая…
Огромная грудная клетка в очередной раз поднялась и опустилась. А затем он закрыл глаза и замер.
Со стороны казалось, что тигр просто уснул. Но Марисса видела, что это не так. Знала.
Она громко заплакала, не сдерживая больше рыданий, как только поняла, что ее зверь больше не очнется. Не заговорит с ней. Не пошутит. И пусть на самом деле он жив, где-то далеко-далеко от этого мира его дух продолжает свой путь, разве это имеет какое-нибудь значение? Ведь для тех, кто остался на этом свете, для тех, кто больше никогда не увидит обсидианового эриния, он все равно, что мертв…
Марисса растирала слезы руками, не видя ничего вокруг, не слыша собственных всхлипов. А они не спешили останавливаться. Девушка осторожно гладила неподвижное тело зверя, и с каждым мгновением, проведенным рядом, становилось только тяжелее.
Но в какой-то момент принцесса открыла залитые слезами глаза и ничего не увидела перед собой. Только желтый песок, впитавший алую кровь.
Еще очень много времени она провела вот так, сидя на коленях рядом с тем местом, где последний раз смотрела в глаза своего любимого. Где ее душа вернулась к ней, надолго превратив сердце в тысячу осколков.
Как Фьералин сумел найти ее осколок? Как он обнаружил маленький рубин среди бесконечности драгоценных самоцветов?
Марисса не имела представления. Вероятно, это еще один из секретов эриния, которые теперь навсегда останутся для нее тайной.
Кажется, она проплакала несколько часов. А потом пришло опустошение.
Принцесса поднялась на ноги и пошла прочь от проклятого озера. Все события последних недель проносились в ее голове, как лента ярких вспышек. Побег, остров, ритуал, Фьералин. Где-то рядом мелькали собственные амбиции, детские обиды и желания, завышенные ожидания. И все это перекрывала одна единственная смерть. Пусть и неполная. Но такая реальная и настоящая для нее самой.
Зачем ей Эденрейс, если здесь нет ничего родного ее сердцу?
Зачем ей магия, если смысл жизни вовсе не в ней?
