— В этом мире у тебя есть все, — выдохнула я, отчаянно желая оказаться в его объятиях. Прижаться к горячей груди, ощутить, как сильные руки обхватывают меня со всех сторон. И уходит печаль. — Положение, власть, деньги, женщины. Все, что ты можешь пожелать, лежит у твоих ног. А у меня есть только брат. И сад, в котором мне уготовано положение статуи из лунного камня. Глупой феечке хватило ума понять, что тебе в моём мире нет места. Как и мне — в твоём.
— Ты ошибаешься, — проговорил он, и я снова почувствовала укол горечи. — В моем мире нет того, что мне нужно. Но в твоем это было.
Он на миг замолчал и осторожно, едва дотрагиваясь, коснулся моих губ своими.
Глаза сами собой закрылись. Болезненно-сладкая дрожь прокатилась по позвоночнику, отдавая во рту привкусом полыни.
— Уходи сейчас, — прошептал он. — Я скажу, что ты сбежала. Не дам им искать тебя…
Я приложила палец к его губам, чувствуя, как по щекам текут слезы.
— Я не брошу брата. Прости.
— Нет, Ари… — начал говорить он, но на этот раз я прервала его, с силой впившись в его мягкие, голодные губы. Жаркие, как огонь вулкана. Ждущие и зовущие меня каждый раз.
Руки Дайрена скользнули по моей спине, вниз, опустились на бедра. Он с каким-то диким остервенением прижал меня к себе, будто я могла раствориться в нем. Остаться навсегда где-то внутри его тела. Рядом с его сердцем.
— Прости, — повторила я, с трудом отстраняясь. — Нам нужно идти.
— Нет, — покачал головой он и сдвинул брови. Но я видела в его глазах, что он понимает: я не отступлюсь.
— Ты знаешь, я засияю сама. Но, боюсь, у царицы появятся вопросы, Дайрен. Давай не будем усложнять.
Мужчина сжал губы добела. В голубых глазах сверкнули молнии, а затем веки тяжело опустились. Дайрен взял меня за запястье, сжимая так сильно, что наверняка останутся следы.
Но я не жаловалась. Мне нравилось чувствовать его.
Пусть и в последний раз.
Мужчина достал из кармана какой-то камень на цепочке, провернул его с хрустом, и мы засияли, окутанные густым сиреневым туманом.
