— Не знаю, Харри. Он сказал, на Ракель не похоже — не явиться на встречу и не предупредить об этом. И потом, им же было известно, что она живет одна.
Харри медленно кивал. Сослуживцы Ракели знали гораздо больше. Они были в курсе, что она совсем недавно выгнала мужа. Человека, которого все считают нестабильным. Он бросил окурок и услышал, как зашуршал гравий, когда он тушил его каблуком.
Мужчина лет тридцати с небольшим, с азиатскими чертами лица, подошел ближе. Он был стройным и держал спину прямо. Костюм, судя по всему, сшит у портного, надетая под него свежевыглаженная рубашка сверкает белизной, галстук завязан плотным узлом, густые темные волосы коротко подстрижены, и стрижка могла бы показаться скромной, если бы не была ярко выраженной классикой. От следователя Крипоса Сон Мина Ларсена слабо пахло чем-то, на взгляд Харри, очень дорогим. В Крипосе за ним закрепилось прозвище Индекс Никкей[12], несмотря на то что имя Сон Мин, которое Харри в свое время несколько раз приходилось слышать в Гонконге, было корейским, а не японским. Ларсен учился на последнем курсе Полицейской академии в тот год, когда Харри начал там преподавать. Этот парнишка запомнился ему невероятной белизной рубашек, а также выразительными гримасами и кривыми ухмылками: так Ларсен реагировал всякий раз, когда новоиспеченный преподаватель Холе начинал путаться в материале. А еще результатами выпускного экзамена, наверняка лучшими за всю историю учебного заведения.
— Примите мои соболезнования, Холе, — произнес Сон Мин Ларсен. — Мои глубочайшие соболезнования.
Он был почти одного роста с Харри.
— Спасибо, Ларсен. — Харри кивнул на блокнот, который следователь из Крипоса держал в руке. — Опрашивал соседей?
— Точно так.
— Что-нибудь интересное есть? — Харри огляделся.
Здесь, в фешенебельном районе Хольменколлен, виллы располагались на большом расстоянии друг от друга. Их разделяли высокие живые изгороди и ряды елей.
Казалось, Сон Мин Ларсен на мгновение задумался, стоит ли делиться информацией с Полицейским управлением Осло. А может, проблема заключалась в том, что Харри был супругом жертвы.
— Ваша соседка, Венке Ангондора Сивертсен, утверждает, что не видела и не слышала ничего необычного в субботу вечером. Я поинтересовался, открывает ли она на ночь окно, и дама ответила утвердительно. Но добавила, что спит с открытым окном, потому что не просыпается от привычных звуков — например, от звука подъезжающей машины мужа, автомобилей соседей, мусоровоза. И она подчеркнула, что стены дома, принадлежавшего Ракели Фёуке, сделаны из толстых бревен.
