– Слушай, а ведь так даже лучше…
И впервые его глаза почти что сияли от предвкушения и надежды.
– Почему?
– Потому что это значит, нам дадут пожить в ее доме – так делают некоторые пенсионеры, которым нужна помощь. Позволяют в обмен на выполнение несложных работ по хозяйству пожить, изучить местность, флору-фауну, глубже познакомиться с агрофермерством и так далее. Понимаешь?
– Получается… Мы можем… просто постучать к ней, сказать, что студенты? И нас пустят?
– Получается.
Дар выглядел серьезным и почему-то бледным. Даже вынырнувшее из-за облаков солнце не стерло с его лица тени от залегших морщин.
Почти прекратился дождь – редко еще стучали по металлическому козырьку капли. Этот дом более не чудился им чужим – в какой-то мере своим, переходной базой между разведывательными пунктами. Как не казалась чужой женщина с фото – Арина Валентиновна Мартемьянова.
Выходя за дверь, Эмия мысленно пожелала ей счастья и добра там, где бы она теперь ни находилась. И чтобы ее сын все-таки приехал.
* * *
Улица Озерная находилась на другом конце деревни – в точности наискось, если провести по карте прямую линию от одного угла до другого, как сделала ради них продавщица из местного магазина «Продукты», которая позже продала им две пары резиновых сапог.
Сапоги пригодились сразу же – лужи после ливня на дорогах образовались такие, что не обойти, не перескочить – то и дело приходилось углубляться на обочины, пробираться вдоль чужих заборов.
Менялись улицы: с Сиреневой на Садовую, с Садовой на Молодежную, с Молодежной на Бориса Потехина, – а дома оставались по большей части одинаковыми – старыми, одноэтажными, с потемневшим от времени брусом.
Ближе к центру – на Березовой – они миновали несколько добротных каменных особняков – дорогих, судя по сложности кованых ворот и высоте кирпичных заборов.
«Наверное, для местной администрации», – предположил Дар.
А дальше привычный глазу пейзаж: сваленные вдоль мокрых дорог доски, шифер, груды кирпичей…
Как сейчас, он не волновался никогда. До дрожи в самом центре души, до неожиданно трухлявых от слабости коленей. Шел и тормозил, то шутил, сам не помня о чем, то вдруг надолго умолкал. И Эмия, как всегда, не упрекала – чувствовала его настроение, как свое.
– Все будет хорошо, – роняла с периодичностью в несколько минут, не обращаясь к кому-то конкретному – просто в воздух перед собой. А он цеплялся за эти слова, вдыхал из них спокойствие и умиротворение, на мгновенье успокаивался, а после принимался волноваться с новой силой.
